* * *

– А как ты назвал свою девочку? – спросил Михаил.

– Я назвал её Лизой. Я любил Лизу и хотел говорить её имя. Я очень берег свою дочь, когда мы были на корабле.

– Как встретили тебя родители?

– Когда прошло много месяцев, а от меня не было вестей, была сильная пурга, отец хотел меня искать в тундре. Но куда пойдёшь? Тундра большая. Мой друг из Нымныма приехал в стойбище Энмакай и навестил моих родителей. Он им рассказал, что я ушёл с русскими на корабле. Меня ждали год, потом ещё год. Мать плакала и уже не ждала на третий год. Они решили, что таньги меня убили или где-нибудь бросили. Но вот прошло три года, корабль остановился у нашего берега. Меня с маленькой Лизой отвезли на шлюпке к берегу. Все жители стойбища стояли на берегу и смотрели. Никто меня не узнал. Только мать увидела и сразу закричала:

– Атык! Мой сын Атык вернулся!

Она потеряла сознание. Мы с отцом отнесли её в ярангу. Мать и отец были очень рады и всё трогали меня, чтобы увериться, что это я, а не дух и не призрак. Я рассказал им о Лизе большой и о маленькой. Лиза маленькая выросла в нашей яранге, стала нормальной женщиной и вышла замуж. Ты, Михаил, видел её внучку, Пыткыванну. Она очень похожа на большую Лизу-маму. Только волосы у неё чёрные, а глаза, нос, рот и всё лицо такое, как у старшей Лизы. Мне до сих пор хочется плакать, когда я смотрю на неё. У меня было три жены, много других детей и внуков. Но я люблю больше всех свою праправнучку Пыткыванну.

Весь этот вечер Армагиргын молчал. Михаил и Лев понимали, что он вновь переживает те давние события своей жизни. Поэтому они его не тревожили.

Пилахуэрти Нейка

Дни их счастливого пребывания на Горячих ключах подходили к концу. Армагиргын внимательно осмотрел Михаила. Рана его была почти незаметна.

– Мне кажется, ты здоров, Михаил.

– Да, я чувствую себя вполне здоровым. Скоро я сумею встретиться со своей семьёй.

Армагиргын взял его за руку и закрыл глаза. Так он сидел и молчал минут пять. Потом открыл глаза и сказал:

– Нет. Ты ещё очень не скоро соединишься со своей семьёй. Твоя жена, возможно, навестит тебя здесь, на Чукотке. Но ещё не скоро. В своё большое стойбище ты не вернёшься. А если не послушаешь меня, поедешь к своей жене, то снова будешь в тюрьме.

Потом он взял за руку Лёву. Так же помолчал и поведал:

– Ты, Лёва, вернёшься в своё большое стойбище, но тоже очень не скоро. Жена тебя там не встретит. Это тоже будет не скоро. Больше я ничего вам не скажу. Завтра утром мы отсюда уедем. А сейчас будем отдыхать.

* * *

Лёва и Михаил понимали, что Армагиргын прав. Документы, которые вручил им Берг, пока мало что меняли. Их единственной защитой, очень непрочной, был шаман. Приедет в стойбище кто-нибудь из Уэлена и начнёт выяснять, кто такие и откуда появились, и «загремят они под фанфары». Никакой шаман их не защитит.

«В чём же здесь интерес шамана?» – почти одновременно подумали они. Но вслух ничего не сказали.

Утром Армагиргын был необычно таинственным и молчаливым. Пока одевались, завтракали и пили горячий чай, он не проронил не слова. Но вот оленья упряжка готова, шкуры с яранги сняты и уложены. Армагиргын на что-то решился. Это было видно по тому, как он важно подошёл к Михаилу и Лёве.

– Михаил, Лев, я распорядился взять с собой ваши рюкзаки. Они тяжёлые, в них ваше золото. Мы его никуда не дели. Всё это время оно лежало в яранге.

– Спасибо, Армагиргын. Но что нам с ним здесь делать?

– Вы долго его добывали. Я знаю, вас заставлял это делать Берг. Таньги ценят желтый камень. Они жизнь отдают за него. Когда-нибудь оно вам пригодится. Жизнь большая. Скоро мы опять проедем мимо водопада на Амгуэме. Я покажу место, где американ прятал своё золото. Там и оставим ваши рюкзаки. Когда придёт ваше время, вы его заберёте, сколько бы лет ни прошло.

Армагиргын взял с собой одного каюра. Остальные чукчи отправились по другой дороге. Водопад встретил их яростным рёвом падающей воды. Оленей оставили с молодым каюром.

– Идите за мной.

Они шли цепочкой к самому краю, где вода срывалась и падала вниз блестящим мерцающим сплошным потоком.

– Видите камень? Под ним и будут лежать ваши ящики с золотом. Теперь спускайтесь за мной осторожно.

Несколько шагов ниже начала водопада привели их к ступеням, ведущим вниз. Прошли по скользким ступеням. Их глазам предстал грот. Стена падающей воды отделяла его от остального мира. Здесь можно было не только спрятать золото, но и укрыться самим в случае необходимости.

– Здорово! Какое чудесное тайное укрывище приготовила сама природа! – воскликнул Лев.

– Здесь действительно можно сохранить всё на много лет, – согласился Михаил.

Армагиргын гордо взглянул на них и улыбнулся.

Схоронив рюкзаки в потаённом месте, они освобождались от забот об этом грузе.

* * *

Вскоре их нарты легко скользили по зимнему снегу. Они догнали медленно поспешавших чукчей.

– Я хочу вам показать одну необычную гору. Мы поедем в сторону Большого Анюя. Завтра утром будем на месте. Там опасно. Вы во всём должны меня слушаться. Садимся, едем, и я дорогой вам всё расскажу.

Чукчи погнали оленей, миновали сопочку, нарты скользили по льду Амгуэмы. Она становилась всё уже. И скоро вокруг были одни горные вершины. Наконец Армагиргын объявил остановку. Развели костёр. Чукчи занялись приготовлением ужина. А Михаил, Лёва и шаман устроились на оленьих шкурах.

– Это место находится посредине между началом трёх рек: Амгуэмы, Нелоги и Чауна. Места гиблые, болотистые и пастухами не посещаются. Да и летом навряд ли вообще кто сюда стремится. Подойти к этой необычной горе можно только зимой в ясную погоду. Гора называется Пилахуэрти Нейка[19], загадочная нетающая мягкая гора. Она всюду режется ножом, внутри пещера. В ней всё ярко блестит. На вершине горы небольшое озеро. Озеро покрыто таким же блестящим нетающим мягким покрывалом. Там необычная вода. Мы скоро приедем к горе. Это очень дорогая у вас, бледнолицых, гора. Приезжал один канадец. Шмит назывался. Он всё спрашивал про эту гору. Ему кто-то рассказал про неё. Он снарядил к ней экспедицию. Они в конце лета пошли её искать. Близко подошли. Но Кочатко[20] их не пустил дальше. Они все погибли, так и не нашли блестящей горы. Сейчас я буду просить Кочатко пропустить нас к горе.

Чукчи зажгли ещё два костра. И Армагиргын встал между ними. Все остальные сидели на коленках внутри круга и держались за нарты.

Шаман начал потихоньку бить в бубен, запрыгал вокруг костров и стал просить Кочатко не выходить из своей берлоги, не беспокоиться и пропустить их к священной горе. Никто не откликался, шаман всё тише бил в бубен. Один из костров погас. Шаман склонился перед другим костром. Тот тоже погас. Тогда он объявил, что Кочатко закрыл оба глаза и ушёл спать. А люди могут ехать к Пилахуэрти Нейка.