Теперь нужно было начинать новую жизнь с чистого листа, с той самой точки, от которой почти что пятнадцать лет назад я свернула в направлении семьи Миролюбовых.

И кто знает, смогу ли я в свои без трех лет тридцать с маленьким ребенком на руках найти в себе силы построить семью вновь? Найдется ли человек, который всерьез захочет пройти нелегкий путь начала отношений со мной и моим ребенком?

Все это казалось мне очень сложным…. Как будто перспектива навсегда остаться разведенной не казалась мне такой уж невозможной.

Из мыслей меня выдернул телефонный звонок, от которого комната наполнилась громкой навязчивой мелодией.

– Я отвечу, – сказала своим сегодняшним подругам по несчастью, уходя в гардеробную, чтобы поговорить.

И нет, мне было нечего скрывать, просто звонил Борис. Впрочем…

Я не знала с какой целью он звонит, поэтому предпочла скрыться от посторонних ушей.

– Привет, – ответила я спустя несметное количество гудков.

– Привет, – голос Бориса звучал тихо, как будто он тоже прятался от кого-то в гардеробной. – Мама с тобой?

– Да, мы у меня, – я обернулась на закрытую дверь, как будто сквозь нее могла увидеть свекровь со своей помощницей, которые, судя по звуку, откупорили третью бутылку вина. – Она в порядке, если ты об этом.

– Да, хорошо. Спасибо, что поддерживаешь ее сейчас и вообще… Ты сейчас для нее, наверное, даже ближе, чем я.

– Ерунда. Все нормально. Как Григорий Борисович? Я свяжусь с ним на неделе насчет официальных комментариев…

– Папа держится, – Борис перебил меня на полуслове, как будто хотел поскорее сказать что-то важное. – В глубине души переживает, но не показывает этого. В ближайшее время он будет писать отказ от части своих акций в мою пользу…

– Мы это уже обсудили, – теперь настала моя очередь перебивать. – На ребенка ничего переписывать не нужно, на меня тоже. Избавь меня от этих проблем.

Я опустилась на кожаных пуфик в углу у зеркального шкафа и устало положила голову на скрещенные руки.

В последнее время дележка имущества походила на перетягивание каната, где пока не было ни победителей, ни проигравших, ни видения конечной цели этой игры.

Кто-то желал откусить кусок от семейного имущества побольше, кто-то, как я, хотел только спокойствия и тишины.

– Да, да, тебя это всё не коснется, я обещаю. Хотел только спросить… Отцу рассказать, что ребенок от Корнева?

От волнения я закусила губу и отрицательно мотнула головой, как будто мужчина мог это видеть.

Одно упоминание об этом вызвало тянущее чувство внизу живота, от чего меня затошнило.

– Если можно, оттяни этот момент. Если он узнает до нашего развода, сделает все, чтобы я осталась без гроша за душой.

– Я в любом случае не позволю ему…

– Просто пока не нужно, – тихо попросила я. – Спасибо за понимание.

– Конечно, конечно.

В разговоре повисла неловкая пауза, которую логично было бы перенаправить в русло окончания этого странного разговора, но почему-то никто из нас не решался произнести «Пока».

И когда я набрала воздух в легкие, чтобы попрощаться с мужчиной, он сказал совершенно неожиданную вещь:

– Ты ничего не почувствовала сегодня?

– О чем ты? – от непонимания я тряхнула головой и навострила уши.

– Этот развод, родители… Через несколько недель мы будем сидеть на их местах. Можешь себе это представить? Я пытался, но не получилось…

Я затихла, нервно покусывая указательный палец.

Борис думал о том же, о чем и я. Уверена, умом он понимал, что этот брак закончен и нет смысла за него держаться, но что-то внутри, называемое рационализмом или привычкой, не давало отпустить его с концами.

– В очередной раз думаю, что мы торопимся и совершаем ошибку.

– Мы совершим ошибку, если сейчас не поторопимся, – парировала я. – Мне тоже не верится, что мы разводимся, что десятилетний брак окончен вот так вот… Глупо, скомкано, со скандалом, изменами и при подобных обстоятельствах. Но мы оба знаем, что так будет лучше.

– Если ты поменяешь свое мнение, я сделаю все возможное, чтобы мы стали счастливы.

– Мы попытались, у нас не вышло, – с сожалением произнесла я.

– Даже если ты изменишь свое мнение после развода, – Борис пропустил мою фразу мимо ушей и сказал в унисон со мной.

Мне было нечего ответить. И я промолчала. В очередной раз.

– На следующей неделе подписываем договор. Ориентировочно во вторник. Нужно присутствие твоё и мамы.

– Да, помню, – нехотя согласилась я. – Мы будем.

На фоне ситуации с разводом рабочие вопросы все чаще отходили на второй план.

Мы с Борисом отказались от своих привычных обязанностей, оставив на себе только то, что положено делать управленцам. Система иерархии и делегирования задач снова начала работать в холдинге.

Казалось, что так куда правильнее и эффективнее. За несколько недель мы изучили договор на вхождение в состав холдинга одной некрупной организации вдоль и поперек.

Мы наняли новых юристов, переписали текст на несколько раз, чтобы убедиться, что ничем не рискуем и можем получить только выгоду от этого сотрудничества.

Ситуация и впрямь пока представлялась сказочной, но юридически все было чисто, и никто не намеревался отказываться от такого заманчивого предложения.

– Тогда… До встречи. Если что, звони в любое время дня и ночи.

– Спасибо. До встречи, – произнесла я тихо, сбрасывая вызов.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы пульс вернулся в норму, а дурацкие мысли покинули голову.

Сбросив ладонями навязчивое ощущение пелены с лица, я поднялась с пуфика и открыла выдвижную дверь гардеробной.

В тот же миг на меня едва не свалились Настя и Галина Яковлевна, которые, судя по всему, использовали дверь как опору.

Обе дамы смутились, насколько это было возможно после трех бутылок вина, и включили на полную свою актерскую игру.

– Нет, Настюша, пакет с сыром из доставки мы явно не сюда убрали…

– Давайте еще в ванной посмотрим!

– Стоять, – мне не нужно было даже повышать голос, чтобы эти две шпионки застыли на месте как вкопанные с безапелляционно поднятыми вверх руками. – Подслушивали…

– Это была её идея! – Галина Яковлевна подтолкнула в мои лапы свою боевую подругу, а Настя залилась густым пунцовым румянцем. – И чего ты вообще по шкафам от нас прячешься? Скрываешь что-то?

– Скрываю я только свою беременность, в остальном мне стыдиться нечего. Сынок Ваш звонил, в очередной раз пытался семью вернуть.