— Может, у тебя есть какие-либо пожелания?

Птолемей не был равнодушен к женскому очарованию Роксаны. Если бы она не являлась собственностью Александра, вряд ли он смог бы устоять перед ее красотой, даже несмотря на ее своенравный характер.

— Мне нужна свобода! — Роксана поднялась с шелковой подушки и стала прохаживаться возле бассейна. — Я могу делать переводы для Александра, рисовать карты, учить мальчишек верховой езде и стрельбе из лука. Ты сам говорил мне, что царь перегружен делами. Я с радостью готова выполнить любую порученную им работу, но не в силах просто сидеть здесь и ничего не делать. Жены Пора как-то посвятили целый день выбору нового цвета для царской бороды, однако когда дошло до дела, все оказалось бессмысленным, поскольку они не посмели предложить ему покрасить бороду в этот цвет!

В больших глазах Роксаны застыла мольба. Она была одета в женский наряд, принятый при дворе Пора. Ткань ее одеяний была столь тонкой и плотно прилегающей, что в чреслах Птолемея стал разгораться огонь желания. Эти одежды были мягкого голубого цвета, напоминавшего о голубизне средиземноморского неба. Ее живот, ступни и щиколотки были обнажены, а ногти выкрашены на индийский манер. Драгоценностей на ней не было, если не считать сережек кованого золота и большого сапфирового кулона.

Птолемею пришлось переменить положение, чтобы снять охватившее его напряжение.

— Я не могу ничего обещать, поскольку он никогда не меняет своих решений. Тебе хорошо известно, что его практически невозможно уговорить. — Он встал. — Настроение Александра может измениться, но нам придется подождать, когда это случится.

— В одном я готова согласиться с вашими македонцами. Люди в этой стране слишком изнеженны и пресыщены. Я с удовольствием отправилась бы в Персию или даже в Аравию. — Она встала на колени перед бассейном и опустила руку в чистую воду. Серебристая рыбка метнулась прочь, чтобы скрыться среди водяных лилий. — А тебе известно, что случилось с вдовами индийцев, погибших у Джелума?

Птолемей пожал плечами.

— Они сгорели заживо, принеся себя в жертву на погребальных кострах своих мужей. Об этом мне рассказал Каланус. Этот страшный обычай называется у них сати. Так куда же привел нас наш повелитель, Птолемей? — Вода стекала по пальцам Роксаны, а она уставилась на свою пустую ладонь. — Наши победы похожи вот на это. Мы проливаем здесь кровь, но пройдет совсем немного времени, и даже ветер не вспомнит о том, что мы здесь были.

* * *

Прошло еще два дня, и за это время Александр не появился в ее палатах. Слуги Роксаны перешептывались за ее спиной.

— Госпожа больше не пользуется благосклонностью царя.

Ее внешняя раздражительность исчезла, и она проводила время, занимаясь стихосложением и купанием в ванне. Однако такое смирение не обмануло Сорайю.

— Какую очередную выходку ты замыслила? Учти, что господин Александр — человек опасный. Постарайся, чтобы твои поступки не навлекли его гнев, — увещевала она Роксану, расчесывая ее длинные рыжеватые кудри.

Роксана облачилась в шелковое одеяние цвета листьев, доходившее до щиколоток, и наблюдала за своей приемной матерью из-под длинных ресниц.

— Неужели ты считаешь, что я всегда замышляю какие-то нехорошие поступки? Ты говоришь почти так же, как и греки. «Согдианская чародейка превращает царя в азиата!» «Роксана его заколдовала!» — Она опустилась на низкое ложе и приказала индийской служанке заняться ее лицом. — Сегодня наложишь зеленые тени на веки, Вали.

— Не притворяйся, Роксана! — проворчала Сорайя. — Я наблюдаю за твоими поступками с тех пор, когда ты была маленькой. Твой отец и Кайан ужинают с нами сегодня вечером. Оставь свои проделки на другой день.

— Проделки? — Роксана потянулась и взяла дольку какого-то фрукта с глазурованного китайского блюда. — Я — самая послушная из подданных моего супруга.

Вали со знанием дела наложила краску на лицо принцессы, а затем завила и подкрасила ей ресницы. Вперед вышла вторая служанка с серебряным сосудом, содержащим красный порошок для окраски ступней ног и ладоней Роксаны. С помощью перьевой кисточки она также тонировала ее соски и внутренние части бедер. Еще две женщины поспешно принесли множество шелковых нарядов всех цветов радуги.

— Что сегодня выберет госпожа? Может быть, желтый?

— Зеленый.

Служанки пошептались и извлекли зеленые сари четырех оттенков, от бирюзового до глубокого изумрудного цвета.

— Не имеет значения, какой из этих нарядов, — капризно сказала Роксана. — Сорайя!

Та быстро выбрала сари и подходящие к нему украшения. Она приказала девушкам одеть Роксану и уложить ее волосы, а затем отпустила их. Наконец, когда сад был очищен от болтливых женщин, Сорайя обняла ее.

— Ты прелестна, Роксана, и становишься прекраснее с каждым днем.

— Но сколько это еще будет продолжаться? — Роксана посмотрела на себя в бронзовое египетское зеркало. — Моя красота является оружием, время действия которого ограничено. — Она махнула рукой. — Мне начинает нравиться царящее здесь разложение. Как женщина я наслаждаюсь роскошью, драгоценностями и ароматными ваннами, но принц, живущий во мне, предостерегает от излишнего увлечения всеми этими радостями жизни. Если я когда-нибудь отступлю от своей кармы, то Согдиана и Бактрия будут потеряны.

— Ива склоняется перед бурей.

— Но даже молодое дерево может сломаться, если согнется слишком сильно. Будь проклята его черная греческая душа! Я не покорюсь ни Александру, ни любому другому мужчине.

— Роксана…

— Оставь меня одну.

Она прошла в дальний конец внутреннего двора, где причудливые деревья были увешаны сладко пахнувшими плодами, а среди веток порхали и чирикали экзотические птички.

— Я не склонюсь, — прошептала она, словно давала клятву. — Никогда.

За несколько минут до назначенного часа вечерней трапезы прибежала Вали, чтобы сообщить Роксане о том, что сам великий царь ожидает ее в соседнем саду.

— Передай ему, что я сейчас иду, — сказала она, а затем снова уселась на ложе и подняла свиток, который перед этим читала.

Это был древнеегипетский текст о применении квасцов и других снадобий при лечении ран. Прошло несколько минут.

— Зачем ты заставляешь меня ждать? — потребовал объяснений Александр, появившись в дверном проеме. — Как ты посмела?

Она аккуратно свернула кожаный свиток.

— Ты тоже заставил меня ждать. Но, я ждала тебя дни, недели! — Она сладко улыбнулась. — Ты наказываешь меня за потерю твоего сына. — Она встала и посмотрела ему в глаза. — Попробуй отрицать это, если сможешь.

Он вошел в комнату, сделал несколько шагов и остановился. Его взгляд обжигал, как полуденное индийское солнце.

— Похоже, ты думаешь, что мне больше нечем заниматься, кроме как бездельничать в женском обществе, — произнес он мягко, тоном, который так часто предшествовал взрыву ярости. — Битвы — это всего лишь часть войны. Мои дни слишком коротки для всего, что необходимо сделать.