– Понимаешь, – тем временем продолжала Кира, – иногда мне кажется, что родителей я своих обидела несговорчивостью. Тем, что осталась в старом доме. Тем, что так поздно пошла учиться. Они же гордились мной.

– А ты все же диплом получила?

– Весной получаю. Учусь хорошо. Мама довольна. Отец со мной суров, сама знаешь.

– Да, – кивнула Лиля.

– А я мечусь. Денег стараюсь заработать. Так, чтобы не бояться ничего. Чтобы родители ни в чем не нуждались. Ох, я уже об этом говорила. И еще одно дело затеяла. Самой страшно, куда оно вывезет меня. Григорьев даже не подозревает. А я… Я, понимаешь, все хочу успеть, пока молодая. Я повидала этих старых теток, которые растерялись в наши дни.

– И нестарых тоже, – грустно усмехнулась Лиля. Она имела в виду себя.

– Ах, ты же глупости говоришь. И думаешь про себя плохо. В тебе столько всего… Бояться не надо. Начинай с чего угодно. Только начинай, – говорила Кира, – а еще, понимаешь, Григорьев мне предложение сделал. Уже второй или третий раз. Я сама уже не помню…

– А ты?

– Я опять отказалась. На Новый год собаку ему подарила. И в доме стало так хорошо, уютно. Так теперь возвращаться стало приятно, обсуждать все собачьи проблемы.

– Может, нам с тобой детей надо завести? – улыбнулась Мельникова. – Может, наши мужики этого хотят?

Кира внимательно посмотрела на подругу.

– Знаешь, как появилась собака, так Григорьев ни разу мне не напомнил о своем предложении. Как будто бы забыл начисто. А то дня не проходило, чтобы не заговорил об этом.

Лиля посмотрела на Киру:

– Ты это серьезно сейчас?

– Серьезно, – неуверенно сказала Заболоцкая.

– А ты дурочка у нас, оказывается, – рассмеялась Мельникова, – он просто занят сейчас. Это же разные вещи. И он это понимает. Любит тебя. Просто внимание временно переключилось.

– Ага, я сама к этому стремилась. Специально собаку купила. А теперь…

– А теперь?

– А теперь думаю, надо было сразу соглашаться..

– Так в чем дело, подойди и сама заговори об этом.

– Не могу, – вздохнула Кира, – да еще тут надо дела кое-какие сделать.

Мельникова рассмеялась:

– Ты неисправима!

Она принесла чай, и подруги, усевшись вокруг стола, как в старые добрые времена, принялись сплетничать обо всем на свете. И никто из них не услышал, как повернулся ключ в замке и пришел Стас Перов.

Перов еще из прихожей услышал голоса. Он замер, прислушался. И с облегчением вздохнул. «Гости. Ну и хорошо. Иначе Лиля опять бы цеплялась и капризничала. Как же надоели эти мелкие скандалы. И чего не живется?! Все есть в этом доме. Спокойствия в нем нет!» – думал он, безуспешно разыскивая свои домашние тапочки. Пошарив под тумбочкой, он плюнул. Это история повторялась изо дня в день – любимая собачка Лили имела обыкновение прятать тапочки Перова.

Когда Стас вошел в комнату он увидел раскрасневшихся подруг, они с ногами сидели на диване и рассматривали альбом с фотографиями.

– О! У нас гости! – воскликнул он. – Кира, наконец-то ты к нам зашла!

– Она такая деловая, что даже позвонить не может! – сказала Лиля. Стас обратил внимание, что жена в прекрасном настроении.

– Можно к вам присоединиться? Не помешаю?

Кира осторожно промолчала, предоставляя Лиле возможность ответить. Она не хотела нарушить ту атмосферу, которая сейчас царила в доме Мельниковых.

– Да, садись, я тебе суп разогрею. Может, и Кира поест.

– Суп? – Заболоцкая подняла голову. – Суп я поем. Лилька, а случайно не тот знаменитый яичный суп?

– Он самый, – улыбнулась Мельникова, – мамин яичный суп.

– Вещь! – согласился Перов. – Этот суп мертвого на ноги поднимет.

– А я рецепт так и не знаю, – сказала Кира, – но очень хорошо помню, как его подавала Тамара Леонидовна. С зеленым луком.

– Там все очень просто, – Лиля задержалась в дверях, – варится овощной бульон. Теперь, когда у нас в магазинах лук-шалот, клубневый сельдерей и сортов пять зеленого лука, он может быть особенно вкусным.

– Погоди, ты рецепт-то расскажи!

– Овощной бульон, картошку не кладут, потом все блендером в суп-пюре. В завершении разбивают пару яиц и накрывают крышкой. Доводят до кипения. Соль, перец по вкусу.

– А я сыр туда добавляю, – вступил в разговор Перов.

– Знаешь, Кира, мой муж сыр добавляет всюду. По-моему, даже в манную кашу.

– Манную кашу я ем вприкуску с сыром.

Лиля умела показать класс, если хотела произвести впечатление. На подносе, который она принесла, была постелена красивая коричневая салфетка, стояли две глубокие керамические тарелки, в них был налит суп. Горка зеленого лука, островки расплавленного сыра, яркий желток – все выглядело аппетитно. Рядом стояла тарелка с гренками. Гренки были посыпаны красной паприкой.

– Мельникова! Вот что значит вкус и домашнее воспитание! – в искреннем восхищении воскликнула Кира. – Это же просто в ресторан надо.

– Стас, – обратилась она к Перову. – Ты купи ей маленькое помещение. Пусть она кафе откроет! Ты посмотри, какие способности у твоей жены.

Если Лиля еще и злилась на Киру, то после этой фразы она простила ей все. Лиля почувствовала поддержку, участие, заботу и интерес.

– Да ладно, – засмущалась она. Но было видно, что ей приятна такая оценка, приятно, что подруга серьезно подходит к оценке ее возможностей. Не снисходительно хвалит качества хозяюшки, а видит перспективу этих качеств.

– Я совершенно серьезно. Сейчас огромный спрос на приличную еду и креатив в области общепита. Надоела итальянская кухня, хочется чего-то нового. А ведь все пиццу пекут и макароны готовят.

– Лиля, а Кира дело говорит, – сказал Стас. До этого он молча, с аппетитом поглощал суп.

– Ну… – опять неуверенно проговорила Мельникова.

– Надо просто серьезно подойди к вопросу, – сказала Кира.

– И не откладывать его в долгий ящик, – сказал Стас.

– А рецепты можно у наших мам взять. Они толк в этом знают, – Лилия улыбнулась, – им приятно будет.

Вечер прошел быстро, Кира так отвлеклась от всех забот, что забыла, зачем вообще приходила к Перовым. Уже в прихожей она вдруг сказала:

– Ребята, вы же знаете, что в «старом доме» никого не осталось. Мезенцева с Волховитым уехали за город. И квартиру Римма Станиславовна оставила открытой. Все свое забрала и уехала навсегда.

– Давно пора, – промолвила Лиля, – придумала что-то такое нереальное. Жить в заброшенном доме, словно бомжи.

– Не начинай, – остановил ее Стас, – как показала жизнь, они поступили не так уж неразумно. Все эти годы они жили спокойно, никто их не трогал. У каждой был свой угол. Что было очень важно.

– Верно, – кивнула Кира, – и Бегловой, и Мезенцевой, и мне в тот момент нужны были эти стены. Выглядело это странно, но, с другой стороны,