Л’реш взяла его руки в свои; разве есть прикосновение более чувственное, чем это?

— Четверо детей, — задумчиво произнес он. — Ни меньше. И ни при каких обстоятельствах ни больше. После того, как чувство долга удовлетворено, женщины нашей расы находят альтернативы рождению детей. Точно четыре отпрыска на человека, двое и, надо надеяться, ни больше, умирают от чумы, может, еще один — на войне. Если бы мы просто дали природе идти своим заведенным порядком… — он сжал ее руку. — Но тогда наш вид бы закончился.

Л’реш кивнула и опустила глаза. Затар был прав и было больно признавать это.

— Если не заставлять тех, у кого возникают проблемы с выполнением обязанностей… — тихо произнесла она.

— То мы определенно вымерли бы. Теперь мы сильнее и многочисленнее, нет необходимости поддерживать такую политику. Нужно подходить к этому по-другому, — Затар погладил лицо женщины, провел рукой по ее волосам. — Здесь на кон поставлено большее, чем мое собственное удовлетворение. Я не хотел этого говорить, но это так.

— Тогда почему ты не хотел говорить?

— Потому что мы — эгоистичные люди и польза для всего нашего класса, предположительно, не должна перевешивать удовольствия отдельного человека.

— А-а, — тихо произнесла Л’реш. — Еще одна центральная традиция.

— Боюсь, что это браксанская традиция, — Затар взял ее за подбородок и повернул лицом к себе, чтобы женщина взглянула на него. В уголках глаз прятались слезы. — Роди мне ребенка, Л’реш. У меня есть планета рядом с Военной Границей, более чем подходящая для человеческого обитания. Я построю тебе Дом, равный этому, и пришлю тебе мастеров со всего Холдинга. Я дам тебе в тысячу раз больше красоты и удовольствия на Границе, чем может предложить любое другое место. Роди мне живого ребенка, и я обеспечу тебя контрацептивными средствами до конца жизни.

Это был подкуп. Как долго Л’реш страдала, как отчаянно мечтала найти решение? Готова ли она еще раз рискнуть собственной жизнью, чтоб более полно жить всю оставшуюся?

Хозяйка отвернулась, ее мысли витали где-то далеко и через минуту нерешительно кивнула.

— Если останешься на вторую половину дня, — прошептала Л’реш. В ее голосе послышался намек на плач.

Кайм’эра подумал, что это было лучшее предложение, чем можно передать любым речевым режимом.

«Если человек понимает приоритеты окружающих, то может их вести. Если ему это не удается, то самые лучшие в мире намерения не купят ему людскую преданность».

Харкур

Ветер бросал пыль ей в глаза. Анжа лиу Митете ждала.

Ее лицо не было лицом молодой женщины, хотя она все еще оставалась молодой. Глаза Анжи горели силой и целеустремленностью, но никогда не лучились теплом. Морщины на лице говорили о горечи и злости, и если бы она улыбнулась, то появившиеся легкие морщинки вокруг глаз не легли бы на уже имевшийся рисунок.

Она не была симпатичной. И несимпатичной — тоже. Женщину окружал ореол властности, как человека, привыкшего командовать, причем такой мощный, что у наблюдателя возникали трудности с оценкой ее физических данных. Анжу нельзя было не заметить.

Она также прекрасно владела собой и теперь использовала это умение. Как и все браксаны, она научилась скрывать эмоции. Если она волновалась, то только в душе, никто не мог сказать сейчас, что она боится.

Так и должно быть.

Когда трап опустили, Анжа глубоко вдохнула местный воздух перед тем, как подняться в транспорт. Ей было неприятно находиться на поверхности планеты, она чувствовала себя неуютно от все новых и новых воздействий природы. Ее фобия усиливалась с каждым годом, несмотря на все попытки с ней справиться. Поэтому Анжа с большим удовольствием поменяет пыльный угрожающий воздух планеты на контролируемую людьми атмосферу боевого корабля.

Боевого корабля? Того самого боевого корабля!

Внутри транспорта люди обращались к ней вежливо и она удержалась от замечаний, что ей не нужно объяснять, какие меры предосторожности необходимы. Женщина вежливо улыбалась, когда ей объясняли, как работает стабилизатор, прикрепленный к ее койке, они посчитали ее настолько глупой, что она даже позволила пилоту лично проверить установку стабилизатора. Анжа поменяла положение стабилизатора только после того, как пилот ушел.

Больше не нужно ждать. Стоило ей лечь на койку, и крошечный транспорт поднялся с поверхности планеты. Анжа закрыла глаза и наслаждалась ощущениями, когда они взлетали с планеты и удалялись от нее. Положение койки, установленное ею, ослабляло ощущения, но не сводило их к нулю, как было бы при установке стабилизатора пилотом. Это давало Анже почувствовать, что она на самом деле оставила планету. И ощутить, как страх смолкает внутри нее, ожидая следующего повода выйти на поверхность.

Теперь у нее наконец-то есть время подумать. Возможно, впервые за два стандартных года. Возможно, Анжа просто не смела думать. Нахлынули воспоминания, а с ними и злость. Образы: первый помощник командира корабля ти Ваша требует перевести его на другое место работы. «Я не стану подчиняться чужестранке!» — кричал он. Были и другие стычки, не такие драматические, но не менее раздражающие. Анжа два года командовала «Истребителем» и так и не завоевала расположение экипажа. Это имело значение? Она пыталась убедить себя, что только реальные сражения имеют какую-то ценность, но ей это не удалось. Сражений было мало и между ними проходило долгое время. Тот факт, что Анжа привыкла быть одна, не ослаблял боль от услышанных ею разговоров, что велись шепотом, или знания, что они предназначались для ее ушей. Она — чужая. И это факт.

Она могла бы забыть все в радости битвы, но обстоятельства складывались не в ее пользу. Анжа не являлась старшей по званию, а потому не обладала властью принимать тактические решения. Она была вынуждена подчиняться приказам мужчин и женщин, и, хотя они и служили гораздо дольше Анжи и имели больше наград, определенно уступали ей во всем. Они были столь консервативны в выборе стратегии, что Великая Война, в коей Анжа мечтала сражаться, практически проходила мимо нее.

До сего дня.

Когда транспорт покинул окружающий планету атмосферный слой, подключились генераторы и в целях безопасности добавили искусственной силы тяжести. Анжа поднялась с койки и взяла папки, что ей послала Торжа. В них содержалась детальная информация о ее новом назначении, начиная от технических характеристик корабля до экипажа. Анжа отложила технические характеристики в сторону. «Завоеватель» нельзя было точно описать на бумаге, и Анжа уже слышала легенды о нем. Этому кораблю не было равных в азеанском космическом флоте и среди браксинских кораблей до того, как «Сентира» вернется в строй. Со дня постройки он был способен на большую маневренность, больший сенсорный охват и более точную стрельбу, чем считалось возможным для боевого корабля. А с тех пор его еще и усовершенствовали. Командовать таким судном мечтали многие.