там всего двадцать пять процентов. Миры с седьмого по девятый имеют среднюю сложность и вероятность потери пятьдесят на пятьдесят. Десятый и одиннадцатый — высокую и семьдесят пять. Двенадцатый — высшую! Мы, если что, спрятались в самой глубокой заднице, в которую никто идти не хочет. Теперь свои убивают своих, и все ради получения новых колец.

— А Виолетта куда смотрит?

— А ей, кажется, вообще на все пофигу, — вздохнул Димка.

— Слушай. Я так и не понял, как сложность мира влияет на встречу с другой расой. Все дело в вероятности потери кольца?

— И не только! — засмеялся Сыч. — Там нет дерьмовых комнат, через которые надо ходить не пойми как, и там всегда доступна карта! А еще солнце, облака, трава, деревья. Бегают толпы народа, любого противника видно издалека и нет никаких разделяющих стенок.

— А средние миры?

— Про них я не особо знаю. Только про девятый. Ты же Атиллу помнишь?

— Конечно! — обрадовался я. — А что?

— Я его в нашей крепости встретил — какие-то рецепты искал.

— И что говорит?

— Мой бывший клан строит замок на одном из островов девятого мира.

— Островов?

— Ага. Там везде вода и почти нет суши. Все монстры находятся исключительно в океане.

— Ясно... Слушай, Дима. А нафига они вообще поперлись туда? Судя по твоим рассказам, в первых шести мирах настоящая лафа. Смысл идти куда-то дальше?

— А вот это главная фишка, Ворон! — загадочным голосом произнес он. — Чем выше сложность мира, тем больше опыта дают с монстров.

— Че?! — я аж подпрыгнул. — Хочешь сказать, что в нашей заднице выдают больше всего репутации? Да я гаоту шестого уровня ковырял элитным петом полчаса и убил только с твоей помощью! А дали за нее всего пятьдесят тысяч очков!

— Знаю. Я расспросил Лешего по этому поводу. Понимаешь, в сложных мирах мобы имеют что-то типа нашей брони, которая сильно снижает входящий урон. Но зато с них повышенный опыт капает. Хочешь знать, сколько в первом и четвертом мире дают за одного убитого кути?

— По-русски можно?

— Кути — монстр четвертого уровня. Что-то типа нашего шакала, только коротконогий. На них качается большинство ходоков.

— И сколько же за него дают опыта?

— Две тысячи! Всего. Но их еще надо найти, и они не бродят такими огромными стаями, как буйволы на Земле-1. Новые мобы респятся очень долго, за них постоянно идет драка. Сильные кланы прогоняют слабые, выбивают из них кольца и контролируют лучшие места прокачки.

— И как, успешно контролируют? Пятый уровень кто-нибудь уже взял?

— Ворон. Ты не понимаешь, по ходу, что там творится, — вздохнул Сыч. — Люди готовы платить огромные бабки, чтобы их пустили покачаться в нормальное место и при этом не убили свои же. За один миллион репутации мажоры предлагают по десять тысяч монет. Они нанимают топовые кланы, а те их охраняют и пускают в самые сладкие зоны. Они там ходят в безопасности и просто истребляют монстров. Это как в заповеднике: кто платит, тому и позволено охотиться. Не нравится — дуй в мир посложнее и ковыряй одного моба весь день, с нехилым шансом сдохнуть от кинжала соседа. Ну или иди на монстров пятого и выше, которые тебя сразу загрызут.

— Погоди, погоди! Десять тысяч монет за миллион репутации? Ты это сейчас серьезно?

— Да. А что? — насторожился Сыч.

— То есть за прокачку до пятого уровня мажоры согласны заплатить сто тысяч? — расхохотался я.

— Получается так. А чего ты ржешь?

— Скоро узнаешь. Скажу лишь, что через пару дней ты прикупишь себе домик своей мечты на Гавайях, а я, наконец-то, смогу заняться высшей химерологией с использованием божественных компонентов.

— Да ты гонишь!

— Нисколько, — ухмыльнулся я. — Ты же еще не слышал моих новостей.

Глава 16

Провести Сыча до родильного отделения оказалось делом не самым сложным, хотя со стороны это смотрелось довольно комично: почти трехметровый лигер ведущий за руку слепого худощавого целителя, словно папа своего ребенка в детсад. Но лично для меня невозможность Димки видеть в темноте играла даже на руку. Боюсь представить, что с ним бы произошло, если бы он смог воочию увидеть армии кишащих вокруг него насекомых, размером со среднего питбуля. И это я о самцах еще молчу. Нам без приключений удалось преодолеть дорогу через инкубатор, не заагрив ни одного трутня, так что примерно через сорок минут мы оказались у вырытой Тузиком норы.

Она выглядела нетронутой, что могло означать только одно — новый приплод еще не вылупился. Если честно, меня это даже немного напрягло. В прошлый раз я пришел сюда аккурат к родам, что наталкивало на два возможных варианта: либо клопы воспроизводят свое потомство с бешенной скоростью, либо я невероятно удачлив и застал редкое событие. В последнее верилось слабо.

— Ворон, а может факел зажжем? — неуверенно прошептал Дима, едва мы проползли в пещеру. — Я, если что, купил в крепости несколько штук.

Идея мне не очень понравилась. Тот, кто хоть раз ворошил прутиком муравейник, знает какая движуха там начинается, когда яйца оказываются на свету. Сияние факела легко может проникнуть на территорию инкубатора и тогда неизвестно, как на его появление отреагируют папаши. Так что я просто дважды коснулся кончиком клешни его правого плеча, что означало "нет", а затем потянул за собой вперед.

— Ладно, — вздохнул Димка. — Надеюсь мы не... Ой, я наступил на что-то!

Вы уничтожили яйцо короскорта Ур.4

Получено: 10 000 ОР

Вы уничтожили яйцо короскорта Ур.4

Получено: 10 000 ОР

Вы уничтожили яйцо короскорта Ур.4

Получено: 10 000 ОР

…

Родильное отделение наполнилось чавкающими звуками, но я упорно тянул Димку за собой, не давая ему остановится и передохнуть.

— Да у меня уже пол-лимона опыта набралось, прикинь?! Ворон, это вообще реально?

Мне оставалось лишь радоваться за него и молчать. Очки моего уровня крутились, словно счетчик на спидометре автомобиля. Каждый следующий шаг уничтожал одно, иногда два яйца, и при этом нам все еще удавалось оставаться в живых. Родильная пещера стала просто невероятным подарком, и теперь оставалось только понять, как им правильно воспользоваться до того, как сюда доберутся другие