– И сразу возникает еще вопрос: а согласится ли онсам? – сказал Карташ.

– Согласится, – твердо сказал Дангатар. –Ахмурат не глуп и прекрасно осознает, что если хякимом останется Батыр, то егочасы сочтены. Если не убьют завтра, то уж послезавтра всяко.

– Ну хорошо. А где же она, та реальная сила, способнаяпомочь Ахмурату взять власть в велаяте? Ну и нам заодно помочь в решении нашихмаленьких проблем?

– Я бы не стал об этом и заикаться, Алексей, если бы невидел выхода. Сегодня ночью сюда приедут люди, за которыми стоит реальная сила.

– И кто эти люди?

– Воры, Алексей. Ашхабадские воры.

Двадцать пятое арп-арслана 200* года, 23.18

Вот же привязалась немного пошловатая, но отвечающая моментупесенка:

Под солнцем южным, как под грудью у мадам –

немного жарко, но до одури приятно.

И все фланируют под им туда-сюда,

А я фланирую под им туда-обратно…

Карташ сфланировал под имна Каспийское море. Сфланировал водиночестве.

Гриневский остался с Дангатаром вспоминать былые дни – имбыло что вспомнить и было кого помянуть.

Машу Карташ нашел в отведенной ей комнате. Она спала, аможет, делала вид, что спит. Раз так, Алексей решил оставить ее в покое.

Джумагуль вообще куда-то запропала.

И он отправился на море. А почему бы и нет, собственно?Когда еще выпадет такая возможность…

Он выкупался и теперь просто лежал на песке, наслаждаясьтеплым вечером, шумом прибоя и хоть временным, но все же покоем. Мгновенныйкурорт – вот как можно окрестить его вылазку на пляж. Он лежал навзничь,раскинув руки, и ему казалось, что если вот так жить в доме на берегу моря, тоничего уже больше не надо. Никаких авантюр с непредсказуемым финалом, никакихсокровищ и роковых тайн. Наверное, в таком месте душа и может обрестидолгожданный покой, который во всех прочих местах нам только снится...

Как бывает сплошь и рядом, мысль причудливым образом, этакойвольной бабочкой перепорхнула на иной предмет. И, повинуясь ее прихоти, старшийлейтенант ВВ (пожалуй, уже бывший, а, господа?) Алексей Карташ призадумался отом, как же герр Дангатар организовал охрану своей персоны, что ничуть небеспокоится за свою безопасность.

В общем... при всей своей открытости ветрам это место нестоль уж и легкодоступно. Или морем можно добраться, или посуху – поединственной, идущей от города дороге. С морскими стежками ясненько: плаваеткараульная лодочка, оборудованная мощной оптикой и радиосвязью. Да, наверное, ине одна такая лодочка плавает. Что же касаемо сухопутья, то при выезде изгорода, видимо, какой-то местный житель отрабатывает зарплату наблюдателя. Апоскольку городишко махонький, все друг друга знают, то любое новое лицо, а ужтем паче группа лиц не может проскочить незаметно. Ежели наблюдатель, проститеза тавтологию, по жизни наблюдательный, то сразу и без труда отличит опасныхгостей от всякой прочей всячины. И вовремя просемафорит.

А то еще, очень может быть, живет в начале приморскойдеревни прикормленный человечек, вся задача которого сводится к тому, чтобы неотходить от дома и не расставаться с рацией. Ну и в случае поступленияусловного сигнала выкатить на дорогу какой-нибудь старенький трактор с прицепоми развернуться в заранее присмотренном месте так, чтобы перекрыть дорогу. Аперекрыв, разумеется, заглохнуть. Пока ругаются, сталкивают, объезжают –выигрыш времени...

Услышав за спиной шорох, Карташ перевернулся на живот. Ира.Она шла, зарываясь босыми ступнями в песок, держа в руках туфли, через плечобыло перекинуто полотенце.

– Купаемся?

Она опустилась рядом с ним. Карташ сел, подогнув под себяноги. Представился без затей, званий и регалий:

– Алексей. А то как-то неудобно получается, Ира, я васзнаю – вы меня нет.

Она рассмеялась.

– Я ведь женщина. Имя женщины в наших палестинах невелика важность. Как и сама женщина... Вы знаете, что туркменская женщина засвою жизнь может поменять имя три раза? Причем все три раза не по своей воле иохоте. Сперва она получает чын-ады, то есть имя, данное при рождении. Потомчын-ады зачастую, если не сказать всегда, вытесняется йоргунли-ады, что впереводе означает «ходовое имя». Причем прозвище может быть и обидным,допустим, Худышка. Так и ходят с ним, даже когда из худышки превращаются в...нехудышку. Во время же бракосочетания, когда невесту приводят в семью жениха,она называет своей новой семье и свое чын-ады, и свое йоргунли-ады. Если ни то,ни другое имя не нравится родне жениха, то женщине придумывается новое имя.

– Да уж, легких путей на Востоке не ищут, это я ужепонял… Но ваше имя после бракосочетания, как я понимаю, уцелело?

– Имя-то уцелело... – произнесла она с непонятнойинтонацией. Потом со свойственной женщинам последовательностью сказала: – Азнаете, я и купаться-то хожу по ночам потому, что честной женщине показыватьсвои прелести в неприкрытом виде строго воспрещается. Ну, кроме как законномумужу. Только я сказала мужу, что жить у моря и не плавать в нем – это все равночто жить с женщиной и не... спать с ней. – Она снова рассмеялась. –Представьте, добилась своего – дал согласие на купания. Но исключительноночные.

Она скинула платье. Карташ невольно залюбовался ее сильным,пышущим здоровьем, налитым телом. «В нашем велаяте девочки што надо». Почему-тосегодняшним вечером в голову лез один шансон…

– Не хотите со мной? Или вы уже наплавались?

– За последние дни я так соскучился по воде, –сказал Карташ, поднимаясь с песка, – что наплаваюсь нескоро.

Вслед за Ириной, невольницей ночных купаний, Алексей сразбегу бултыхнулся в прибойную волну. «Нет, как хорошо жить у моря!» –невольно повторился он в своих восторгах, скользя дельфином под водой. Ну, вобщем, Карташ не был оригинален – тоже самое восклицают все белопузыекурортники в первые два дня отпуска на море. Правда, те же курортники, когдаотпуск переваливает за экватор, уже и на море-то не каждый день выбираются, ужевысчитывают по календарику, сколько дней осталось до отъезда.

Они плыли рядом, не торопясь – куда и зачемторопиться? – наслаждаясь теплой приветливостью каспийской воды. НадТуркменией утвердилась ночь, на небо выкатилась луна и достаточно неплохосправлялась с подсветкой моря и его берегов.

– А вас не беспокоит, как выражались в ранешниевремена,что своим обществом я могу вас скомпрометировать...

Выговаривая столь длинное слово, Алексей хлебнул «огурчика»и вынужден был отплевываться.

– Не боюсь, – она перевернулась на спину,разбросала руки, отдыхая на легкой, едва заметной волне. – За годыбезупречной службы в звании жены могу себе позволить, чтобы меня разок искомпрометировали.