Алексею в последней фразе почудился некий подтекст. Или этовсего лишь игра его воображения, порожденная тем, что извечные мужские мыслисвернули на проторенную дорожку? Они-то свернули – это определенно, что им,несчастным, еще остается, когда находишься наедине с симпатичной женщиной,которая вдобавок на девять десятых обнажена, когда теплая соленая волнаспособствует курортным настроениям, а сверху игриво подмигивает луна. Носледует гнать эти мысли прочь, потому как – не до того-с. В это «не до того-с»Алексей вложил все помехи, громоздящиеся на проторенной дорожке извечногомужского инстинкта: и негде, собственно, и муж обретается где-то поблизости, ктому же какие-то представители реальной силы вот-вот приедут, закрутитсякарусель и тут уж станет вовсе «не до того-с».

– А хотите, покажу вам местнуюдостопримечательность? – вдруг предложила Ира. – Чуть ли неединственную в наших краях.

– Хочу, конечно, – сказал Карташ, тожепереворачиваясь на спину.

– Тогда поплыли.

Поплыли.

«Вдруг обрадован моряк – появляется маяк». Вскоре онразглядел тот маяк, на который они путь держали. Сегодня днем Алексей видел этутемную шишку на поверхности моря, но так и не разобрал, что это такое.

– Бакен? – спросил Карташ.

– Вот и не угадали. Экий вы нетерпеливый! Вы во всемтакой?

– Почти во всем. Мы же люди северные, горячие, удержуни в чем не знаем.

Вскоре Алексей и сам увидел, что они плывут отнюдь не кбакену. Зародившаяся у него догадка вскоре полностью подтвердилась. Над водойвыступала рубка некогда затонувшего судна. Судя по размерам рубки, это что-товроде небольшого рыболовного суденышка, в стародавние времена севшего на мель ипочему-то с мели никем не снятого. Может, в тот момент не до того было, а потоммахнули рукой. А может, посудина была безнадежно старой и хозяин пришел квыводу, что овчинка выделки не стоит. И уж совсем безумное предположение – ужне верещагинский ли это баркас, брошенный киношниками, которые, отсняв фильму,спешно умотали в любимую столицу?..

Дверь рубки была распахнута. Ира заплыла внутрь и встала напол. Карташ последовал ее примеру. Воды ему тут оказалось чуть ниже чем попояс.

Суденышко, зарывшись в мель, слегка завалилось на правыйборт, крен составлял примерно градусов десять, и оттого ноги немного съезжалипо скользким половым доскам. Карташ, чтоб не скользить, ухватился за край столас набитым поверх пластиком.

– Ты морячка, я моряк, – пробормотал он,оглядываясь.

Из стекол, разумеется, не уцелело ни одно, штурвал, ясноедело, отсутствовал – не иначе, свинтили на сувенир. Пустые углубления из-подкаких-то приборов, останки некоего недовыломанного прибора непонятного Карташуназначения, покрытые ржавчиной стены, пустые зажимы на стенах, пустые полочки,где во времена оны, наверное, стояли рядком всяческие справочники помореходству и сборники инструкций. В общем, достопримечательность так себе...

– Это, часом, не верещагинский баркас?

Карташ взглянул на Иру и наткнулся на ее взгляд. В ее глазах– уж в этом-тоАлексей понимал – костром полыхал призыв.

И не зря, как тут же выяснилось, полыхал.

Она вдруг шагнула к нему, поскользнулась, ноги ее поехали и,чтобы не ухнуть в воду, она тесно прижалась к Карташу. После чего купальник,казалось, по собственной воле, без всяческого участия со стороны хозяйки,соскользнул с ее тела; скомканную тряпицу она забросила на одну из полок.

– Ни о чем не спрашивай, – прошептала Иринасрывающимся голосом. – Я так хочу.

В последнем приступе добропорядочности Карташ попытался былочто-то проговорить, о чем-то спросить, но Ира ждала от него совсем другого –судя по тому, что вытворяли ее пальчики. И... Карташ не стал забивать себеголову поиском ответа. Тем более, что женщин все равно не поймешь, логикой неизмеришь. Может быть, она вдрызг разругалась с мужем и мстит ему по-своему,по-женски. Может быть, ее супруг уже, как говорится, не тот, что прежде. Аможет, никогда и не был тем, о ком она мечтала... Да, в общем, какая разница!Взяла свое природа, Карташ ощутил прилив естественного желания, его тянуло кэтой женщине – так зачем противиться! Тем более Ира была хороша, как говорится– все в пропорцию, таких женщин мы подсознательно и ищем…

Необходимая опора нашлась без труда – стол с пластиковымверхом. Алексея посетила циничная мысль: если мужчина и женщина друг другахотят – приладятся везде. Хоть бы и в открытом море. Она покорно распростерласьперед ним на столе, ждала, когда он войдет в нее, ждала, дрожа от нетерпения. ИКарташ не стал тянуть, она подалась ему навстречу с протяжным и громким стоном.(«Над водой звуки далеко разносятся», – отметила та часть сознанияАлексея, которая не участвовала в безобразиях, созерцала их откуда-то сбоку, ноона вскоре отключилась, вытесненная самым древним и самым сильным инстинктом.)

Ире не нужны были изыски и изощрения. Ей нужно было, чтоб еевозжелали как можно сильнее и взяли просто, без затей, даже грубовато,по-солдатски, она хотела, чтобы ею насыщались – Карташ неким чутьем угадал, чтоей нужно, и делал все так, как она хотела.

Переплетение тел, стоны и вздохи продолжались, пока оба,содрогнувшись в последней, сладостной конвульсии, не замерли, совершенноопустошенные.

В эту отрадную истомную паузу на Карташа неожиданнонахлынула жутковатая фантазия: будто он это не он, а некое чудище морское,помесь человека и рыбы, жаба из чубахинского бреда, а в его объятиях неженщина, в его объятиях русалка, которая сейчас как шлепнет по воде рыбьимхвостом...

Он захотел поделиться с Ирой этой причудой сознания. Ностоило ему открыть рот, и она приложила палец к его губам.

– Т-сс, ничего не говори. Не надо. Плывем назад, а тонас хватятся...

Карташ выбрался на берег несколько, признаться, ошарашенным.

– Иди первым, – сказала Ира, наклоняясь к лежащемуна песке платью.

И Карташ пошел первым.

К дому он подошел в тот момент, когда в открытые настежьворота въезжал джип, белый свет аж шести галогенных фар (две – где полагается,и четыре – на крыше) освещал сад и дорожку, доставая до дома. Еще две машиныуже стояли во дворе, возле них скользили расплывчатые силуэты. Карташ разгляделДангатара, с кем-то обнимающимся. Значит, пожаловали, гостюшки дорогие.

Он зашел в ворота следом за джипом. Остановился, сделав двашага. За его спиной Саша сводил воротные створки. Алексей не торопился сосновняцким видом продираться сквозь группки ашхабадских гостей, –дескать, посторонитесь парни, сам Карташ спешит до дому. Сейчас закончитсяувертюра из похлопываний, объятий, улыбок и пышных фраз, Дангатар представитего дорогим гостям, или не представит, или не сейчас, короче, как сочтетнужным. А потом уже...

«Потом» наступило очень быстро и не ответило ожиданиямКарташа. Даже наоборот. И вообще черт знает, что началось потом...