Эйприл разжала руки.

– Уходи. Джек. Я не хочу тебя здесь видеть. И не желаю находиться в твоем обществе.

– Подобную отповедь следовало бы адресовать тебе.

– Ты сам о себе позаботишься. – Застарелая обида наконец-то выплыла на поверхность. – Господи, какая злая ирония! Я столько раз пыталась поговорить с тобой, но ты не брал трубку. Теперь же, когда ты стал последним в мире человеком, который...

– Я не мог, Эйприл. Не мог набраться храбрости поговорить с тобой. Ты отравляла всю мою жизнь.

– Отравляла настолько, что твоя лучшая музыка написана, когда мы были вместе?

– И худшая тоже. – Джек встал. – Помнишь те дни? Я запивал таблетки водкой.

– Ты сидел на «колесах» и до встречи со мной.

– Я тебя не виню. Просто объясняю, что жизнь в аду ревности только усугубляла страсть к саморазрушению. Не важно, с кем бы я ни был, даже с собственными оркестрантами, я продолжал гадать, успела ли ты уже добраться и до них.

Эйприл судорожно сжала кулаки.

– Я любила тебя!

– И еще кучу мужиков. При условии, что они играли рок.

Неправда! Она любила только его... но сейчас не позволит втягивать себя в бессмысленный спор и не станет защищать давно забытые, неуместные сейчас чувства. Кроме того, она не позволитпозорить себя. Счет его побед на сексуальном фронте был так же велик, как ее собственный.

– Я сражаюсь со своими демонами, – признался он, – а на твоих меня не хватит. Помнишь те отвратительные драки? И не только наши. Я избивал фанатов. Фотографов. Сжигал себя заживо.

И утаскивал ее с собой.

Он прошел к краю воды. Только он двигался с такой же гибкой хищной грацией, как его сын. Стоит увидеть их вместе, и сразу станет понятно, что они родственники. Правда, они не похожи. Дин пошел в ее белокурых нордических предков. Джек был сама ночь, темная, как грех.

Эйприл глубоко вздохнула.

– Тогда мне было очень нужно поговорить о нашем сыне.

– Знаю. Но если бы мы еще раз встретились, я бы не выжил.

– Может быть. Поначалу. А потом? Через год-другой?

Он смело встретил ее взгляд.

– Пока я подписывал чеки вовремя, моя совесть была спокойна.

– Я так и не простила тебя за тот тест на отцовство.

Джек коротко, резко рассмеялся.

– Сама виновата. Сколько раз я ловил тебя на лжи? Ты была совершенно неуправляема.

– А Дин заплатил за все.

– Именно.

Она нервно растерла руки. Как утомительно, когда прошлое бесцеремонно вторгается в настоящее!

«Делай хорошую мину при плохой игре, пока не останешься одна».

Пора последовать собственному совету.

– Где Райли?

– Спит.

Она глянула на темные окна коттеджа.

– У меня?

– Нет. В большом доме.

– Мне казалось, что Дин и Блу уехали в город.

– Так и есть, – кивнул Джек, поднимая стул, чтобы отнести на кухню.

– Ты оставил Райли одну?

Он направился к черному ходу.

– Я же сказал, она спит.

– А если проснется?

Он ускорил шаги.

– Не проснется.

– Откуда ты знаешь? – не унималась Эйприл, следуя за ним. – Джек, нельзя оставлять своенравную одиннадцатилетнюю девочку одну в большом доме по ночам.

Джеку страшно не нравилось оправдываться, поэтому он с размаху поставил стул в траву.

– Ничего не случится! Здесь она в большей безопасности, чем в городе.

– А она так не считает.

– Полагаю, что могу судить о своем ребенке лучше, чем посторонние.

– Ты понятия не имеешь, что с ней делать.

– Ничего, соображу, – буркнул он.

– Соображай побыстрее. Пусть ей только одиннадцать, но поверь, время бежит быстро.

– С каких это пор ты стала так разбираться в детском воспитании?

Девятый вал гнева проделал очередную трещину в каменистом ландшафте ее безмятежности.

– С тех самых, Джек. Никто не может быть лучшим экспертом, чем та, которая умудрилась наделать все мыслимые и немыслимые ошибки в общении с сыном.

– Тут ты права.

Джек схватил стул и скрылся внутри.

Трещина разрослась до пропасти. Лишь один человек мог осуждать ее. И этот человек – Дин. Эйприл бросилась за Джеком.

– Не тебе меня судить! Только не тебе!

Но он не отступал.

– Я не нуждаюсь в твоих наставлениях и сам знаю, как заботиться о дочери!

– Это тебе только кажется.

Райли коснулась чего-то потаенного в ее душе, и она не могла с этим справиться, особенно когда на карте стояло будущее маленькой девочки, а Джек никак не хотел признаться в собственной правоте.

– Жизнь нечасто дает нам второй шанс, но ты его получил, когда Райли осталась без матери. Да вот беда, ты и на этот раз все профукаешь. Я уже вижу... Мистеру Рок-Звезде пятьдесят четыре года, а он по-прежнему слишком эгоистичен, чтобы впустить в свою жизнь девочку, которая так нуждается в любви.

– Не пытайся рисовать мой портрет красками собственных грехов, – жестко отрезал он.

Вот только тон был не слишком убедительным, значит, она попала в точку.

Джек задвинул стул под стол и протиснулся мимо нее. Дверь хлопнула. Эйприл подошла к окну и увидела, как он схватил футляр от гитары и нагнулся над свечой. Секунду спустя во дворе стало темно.

Дину ужасно нравилось, как Блу наслаждается«вэнкуишем». Поэтому, когда они возвращались домой, она по-прежнему сидела за рулем.

– Объясни мне еще раз, – попросила она. – Объясни, откуда ты знал, что меня не хватит паралич после драки с психопаткой, которая не только на голову выше меня, но и на пятьдесят фунтов тяжелее.

– Нечего преувеличивать, – отмахнулся Дин. – Разница между вами – всего дюйма четыре и фунтов тридцать. И я видел, как ты дерешься. Кроме того, она не психопатка, просто так надралась, что на ногах не стояла.

– Все же...

– Кто-то должен был научить ее приличным манерам. Но не я же?! В конце концов, мы – члены одной команды. И признайся, тебе понравилось, – ухмыльнулся он.

– Мне противно даже думать об этом.

– Ничего не поделаешь, Блу. Ты прирожденная преступница и скандалистка.

Похоже, она по достоинству оценила комплимент.

Дин вышел, чтобы открыть дверь сарая, где парковался «вэнкуиш». Он начинал потихоньку разбираться в образе мыслей своей странной спутницы. Девочка все свое детство провела без родителей и, привыкнув полагаться только на себя, стала отчаянно независимой. Именно поэтому ей было так неприятно быть всем обязанной Дину. Прежние подружки принимали ужины в роскошных ресторанах и дорогие подарки как должное. Но Блу раздражали даже эти дешевые серьги. Он замечал, как она украдкой смотрится в зеркальце заднего обзора: очевидно, серьги ей понравились. Но Дин также знал, что Блу немедленно вернула бы их, сумей она найти способ сделать это и сохранить свое достоинство.