с ним знали друг друга недолго, но за короткое время он стал мне очень хорошим другом. Не знаю, как долго я просто сидел там и рыдал. Я стыдился своего провала. Поэтому и не хотел возвращаться к остальным. Я решил похоронить его на том самом месте и потом исчезнуть. Никто не знал моей фамилии. Никто не знал, откуда я. Потом неожиданно мне пришла эта идея. Что, если? Все же говорили, что мы очень похожи.

Он задумчиво гладил ладонью дневник Баттерфляй.

– Я стал бы богатым. И знатным. И всё в один миг. Заманчиво. Очень заманчиво. Но был один человек, с которым я сначала хотел обсудить этот шаг. Хэлен. Моя подруга и любовь всей моей жизни. Такая же бедная, как я. Я поехал к ней в Манчестер, рассказал ей о своей идее. После недолгих колебаний она согласилась, и мы вместе воплотили мой план. В конце концов, мы никому этим не навредили. Хэлен покрасила и постригла мне волосы, следуя моим указаниям. Наши последние деньги ушли на дорогую одежду, которую лорд Генри Эшфорд стал бы носить в родных краях. Больше всего я тревожился из-за старого лорда. Ведь у слепых людей все остальные чувства невероятно обостряются. Он действительно мог представлять опасность для меня. Но мои тревоги оказались беспочвенными. Потому что, как выяснилось, отец Гарри умер шесть месяцев назад от воспаления лёгких. Всем прочим я рассказывал историю об автомобильной катастрофе, повреждении головы и тяжёлом случае амнезии. Ни у кого не возникло подозрений. Я выглядел, как Генри Эшфорд, и, как я уже сказал, он долгое время жил в США. Хэлен и я поженились, я вжился в свою роль и стал выполнять свои обязанности и задачи. Мне очень понравилось жить здесь. И должен сказать, я многое сделал для Эшфорда. Для усадьбы и для деревни.

– Это не оправдывает того, что вы сделали! – вырвалось у меня.

– И не должно, – резко ответил мне лорд Эшфорд. Хотя Перси, конечно, не понимал ни слова из нашего разговора, он почувствовал растущее напряжение. Он снова и снова переводил растерянный взгляд с лорда Эшфорда на меня. Потом он встал и прыгнул мне на колени.

– Как бы то ни было, я, конечно, жил в постоянном страхе, что меня раскроют. С годами это беспокойство сжалось до размера песчинки. Всё шло хорошо. Много десятилетий. – Лорд Эшфорд снова подхватил нить повествования.

– Но потом умерла Баттерфляй Редклифф, и Рубиния прочитала её дневник, – заключила я, пытаясь вытащить телефон, пока Перси закрывал меня своим телом. Сотовый лежал в заднем кармане моих шорт.

Лорд Эшфорд задумчиво кивнул.

– Именно так, Ватсон. Баттерфляй я не видел с тех пор ни разу. Конечно, я не мог не заметить восходящую звезду, вундеркинда Рубинию Редклифф. Но на фотографиях, где она, будучи ребёнком, стояла рядом с её гордой матерью, я не узнавал прекрасную Баттерфляй из прошлого, с её длинными рыжими волосами, каштановой кожей и захватывающей дух фигурой. Она располнела, коротко стриглась и носила очки. Нда, а когда Рубиния выросла, она не походила ни на отца, ни на мать. Как ей было догадаться, кто она такая? Мы с Хэлен радовались, когда она решила переехать в Эшфорд после окончания своей карьеры. Мы думали, она привлечёт туристов и фанатов. Что, конечно, поможет развитию деревни. Так и случилось. Краем уха я услышал, что её мать, больная деменцией, умерла в доме престарелых. Конечно, у меня и в мыслях не было, что всё так обернётся. Я и подумать не мог, что Розамунда Редклифф и есть Баттерфляй из Таиланда, и что этот красный, обёрнутый в кожу дневник из её хиппи-времён всё ещё существовал. Да и о фотографии нас троих я совсем забыл. Той фотографии со сросшимися пальцами.

– Она прочитала дневник, увидела фотографию… и приняла участие в перетягивании каната. Мне тогда тоже бросилась в глаза ваша ступня со сросшимися пальцами, – сказала я. Осторожно я достала сотовый из кармана. Мои руки были мокрыми от пота. Лишь бы он не выскользнул из пальцев. Я не хотела потерять свой единственный шанс позвать на помощь.

– Нет, это случилось ещё до перетягивания канатов. Тогда Рубиния завела со мной разговор, – сообщил лорд Эшфорд. – Она, мол, так долго живёт в Эшфорде и ни разу не была на экскурсии в Эшфорд-Хаусе. Конечно, я сразу же предложил лично показать ей усадьбу. Но она только таинственно улыбнулась и сказала, что ей нужно захватить кое-что из дома. Что-то, что наверняка мне понравится. Стоило ей вернуться, я тут же начал экскурсию. Её всё очень интересовало. Она задавала вопрос за вопросом. Особенно об истории семьи. «Действительно, прекрасная усадьба. И семья, которой можно гордиться», – восхищалась она. Это произошло там, – лорд Эшфорд кивнул в направлении потайной двери, – в библиотеке. Она, казалось, внимательно рассматривала портрет третьего лорда Эшфорда. Я был готов ко всему, но только не к этому. Не глядя на меня, она неожиданно спросила: «Вы быстро прижились в Эшфорде, Кристофер?» «Я не понимаю! – пролепетал я. При этом я, конечно, всё прекрасно понимал. Моё прошлое всё-таки догнало меня. «Я имею в виду, после того как вы убили моего отца, лорда Генри Эшфорда, в джунглях Таиланда, чтобы украсть его личность», – произнесла это совершенно ледяным тоном.

– Конечно, – сказала я, будто поражённая громом. – Лорд Генри Эшфорд приходился биологическим отцом Рубинии Редклифф. Таким образом, всё это вообще-то принадлежало бы ей!

Будто не услышав меня, лорд Эшфорд поднёс к глазам фотографию трёх друзей.

– Я всё отрицал. Я высмеивал её и хотел вышвырнуть прочь. «Я бы на вашем месте дважды подумала, прежде чем делать это!» – рассмеялась она. – «У меня есть доказательства! Дневник моей матери. Помните? Дневник, обёрнутый в красную кожу, сейчас лежит в моей гостиной. И это… – Неожиданно она достала из сумочки вот эту фотографию. Она показала на мои сросшиеся пальцы. Она угрожала довести до суда дело об убийстве её отца. Конечно, она не верила, что он умер от яда бородавчатки. Она хотела уничтожить меня и потребовать назад своё наследство. Но этого я, конечно, позволить не мог. Не из-за себя, а из-за Хэлен. Я собирался сделать всё, чтобы моя жена не оказалась в центре скандала. Рубиния сказала, что она не собирается предпринимать что-то прямо сейчас. Не сегодня. Не в праздничный день. Может, завтра или послезавтра. Или, может, на следующей неделе. В следующем месяце. В любом случае, она не позволит мне отделаться. Мы все знаем, какой она была. Она получала огромное удовольствие