– Это значит, что они как бы признают васкровным братом. А кто тянул вас за палец?

– Все, кроме Камау.

– Вот это здорово! Вы становитесь вАфрике своим человеком, – заметил Старик. – Ну и молодчина! Аскажите, вы в самом деле такой превосходный следопыт и стрелок?

– Идите к черту!

– А М`Кола тоже тянул вас за палец?

– Да.

– Так, так. Ну, идемте, позовем маленькуюМемсаиб и будем завтракать. Хотя, по правде сказать, я не очень проголодался.

– А я – очень. Почти два дня ничего неел.

– Но пиво пили, конечно?

– Разумеется.

– А пиво та же еда.

Мы позвали Мемсаиб и Карла и веселопозавтракали всей компанией.

Месяц спустя Мама, Карл и его жена – онаприсоединилась к нам в Хайфе – сидели на солнышке у каменной стены на берегуТивериадского озера, закусывали, пили вино и смотрели на гагар. Холмыотбрасывали тень на озеро, такое тихое и недвижное, что вода казалась стоячей.Стая гагар, плавая, оставляли круги на поверхности. Я пробовал сосчитать этихптиц и размышлял, почему о них не упомянуто в Библии. В конце концов я решил,что те, кто писал Библию, не были натуралистами.

– Нет, меня не тянет ходить поводе, – сказал Карл, глядя на унылое озеро. – Один раз это былопроделано, и хватит!

– Знаете, – сказала Мама, – яуже многого не помню. Не помню даже лица мистера Джексона. А оно так прекрасно!Я все думаю, думаю о нем, но не могу себе его представить. Это ужасно. Нафотографии он совсем не тот. Еще немного, и я совсем забуду его лицо. Уже исейчас я его помню смутно.

– Вам не следует его забывать, –сказал Карл моей жене.

– А я его отлично помню, – вмешалсяя. – Вот погоди, напишу для тебя когда-нибудь повесть и расскажу в ней остарике Джексоне.