— Совершенно верно, мисс Бесси, Наталь пока еще принадлежит англичанам, но скоро перейдет в руки голландцев. Тем не менее я все же не могу отпустить вас туда. Я имею приказание арестовать вас обоих и судить вашего дядю военным судом. Сарай, — продолжал он, — с двумя маленькими комнатками уцелел от огня. Я велю приготовить их для вас, и как только уменьшится жара, вы тотчас можете в них поместиться. — С этими словами он повернулся к шедшим позади бурам, чтобы отдать кое-какие приказания, после чего двое из них немедленно удалились.

Старик продолжал безмолвствовать и не высказывать ни недовольства, ни удивления. Что же касается Бесси, то она была поражена горем и стояла, беспомощно опустив руки, не зная даже, что сказать этому ужасному и бессовестному человеку, так спокойно и безучастно распоряжавшемуся их судьбой.

Фрэнк Мюллер некоторое время молча поглаживал бороду и, казалось, что-то обдумывал, а затем обратился к стоявшим возле него бурам.

— Смотрите хорошенько за пленником, — велел он, указывая на старика, — и наблюдайте за тем, чтобы никто не смел к нему подходить. Как только помещение в сарае будет готово, вы отведете его в левую комнату. Позаботьтесь о том, чтобы он ни в чем не нуждался. Если он уйдет из-под вашего караула, или будет с кем-нибудь переговариваться, или же, наконец, станет жаловаться на дурное с ним обращение, вы мне ответите за него. Поняли?

— Поняли, минеер, — последовал ответ.

— Прекрасно! Так не забудьте же моих приказаний. А теперь, мисс Бесси, мне необходимо переговорить с вами наедине…

— Нет, — отвечала она, — я останусь с дядей.

— Едва ли вам это удастся, — заметил он с холодной улыбкой, — и прошу вас об этом хорошенько подумать. Для вашей же пользы и для пользы вашего дяди я советую вам согласиться на мою просьбу.

Бесси замялась. Она ненавидела и в то же время боялась этого человека, на что, впрочем, имела основательные причины, вследствие чего и не решилась остаться с ним наедине.

В это время успели вернуться буры, которым было поручено отвести старика, и встали между нею и Мюллером. Последний тотчас отошел в сторону. Она же, не зная, на что решиться, в отчаянии последовала за ним. Дойдя до молодого апельсинового деревца, он остановился. Она со своей стороны также молча ждала, пока он заговорит. Хотя оба они находились на небольшом расстоянии от буров гул пожара полностью заглушал их слова.

— Что же вам угодно было мне сказать? — спросила она, прижимая руку к груди, как бы желая остановить сильное биение сердца. Ее женский инстинкт подсказывал ей предмет предстоящего разговора.

— Мисс Бесси, — заговорил он, — выслушайте то, о чем я давно хотел с вами переговорить. Уже в течение многих лет я добиваюсь вашей любви и почел бы за счастье на вас жениться. Я еще раз прощу вас согласиться стать моей женой.

— Минеер Фрэнк Мюллер, — отвечала она с достоинством, — благодарю вас за ваше лестное предложение, но я еще раз вынуждена отклонить честь быть вашей женой.

— Подумайте, — настаивал он, — я люблю вас так, как немногим женщинам удается быть любимыми. Я только и думаю о вас. Я брежу вами во сне и наяву. Чтобы я ни делал, я говорю самому себе: я делаю это ради Бесси Крофт, на которой думаю жениться. Обстоятельства в этой стране переменились. Восстание оказалось удачным. Это я подал решающий голос — только для того, чтобы добиться вашего согласия. Я теперь сделался весьма могущественным, а в один прекрасный день я буду великим человеком. Вы разделите мое величие. Обдумайте хорошенько ваш ответ!

— Я уже обдумала и не выйду за вас замуж. Вы осмеливаетесь просить моей руки над дымящимися развалинами моего дома, из которого выволокли меня и моего несчастного дядю. Повторяю вам, что я вас ненавижу и ни за что не соглашусь быть вашей женой! Я скорее выйду замуж за кафра, нежели за вас, Фрэнк Мюллер, как бы велики вы ни были.

Он улыбнулся.

— Может быть, ваше несогласие объясняется любовью к англичанину Нилу? Но его уже нет в живых. А потому не стоит и думать об умершем.

— Жив он или нет, но я люблю его всем сердцем. Если же он убит, то это дело рук вашего народа, и в таком случае пусть его кровь послужит нам вечной преградой.

— Его кровь давно поглощена землей. Он умер, и я тому весьма рад. Так это ваше последнее слово?

— Да.

— Прекрасно. В таком случае я заявляю вам, что или вы выйдете за меня замуж, или…

— Или что?

— Или ваш дядя, которого вы так любите, умрет.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила она задыхающимся голосом.

— То, что говорю, ни больше ни меньше. Неужели, вы полагаете, я допущу, чтобы жизнь какого-то там старика стояла между мной и моим желанием? Никогда. Если вы не согласитесь выйти за меня замуж, то ваш дядя сейчас же будет предан суду за покушение на убийство и за измену. Через час с небольшим он будет приговорен к смерти, а завтра на рассвете казнен. Мне дана в этом дистрикте неограниченная власть, и, повторяю вам, старик умрет, а в таком случае его кровь несомненно падет на вашу голову.

Бесси ухватилась за дерево, чтобы не упасть.

— Вы не смеете, — проговорила она, — вы не смеете казнить ни в чем не повинного человека!

— Не смеете! — воскликнул он. — Плохо же вы меня знаете, Бесси Крофт, если воображаете, что я не осмелюсь сделать чего-либо ради вас. Нет ничего на свете, — прибавил он дрожащим голосом, — чего бы я не сделал, чтобы только приобрести вашу любовь. Слушайте: обещайте выйти за меня замуж завтра же утром. Я достану священника из Ваккерструма, и ваш дядя будет свободен, как птица, хотя он и изменил стране и покушался убить бура уже после заключения перемирия. Если же вы не согласны, то он умрет. Выбирайте.

— Я выбрала, — проговорила она с воодушевлением, — Фрэнк Мюллер, ктятвопреступник и убийца, я не выйду за вас!

— Хорошо, хорошо, Бесси, как вам будет угодно. Но прошу вас помнить только одно: не пеняйте потом на меня. Если вы продолжаете упорствовать, то дядюшка Крофт, само собой разумеется, умрет. Однако не думайте, что этим вы отделались от меня. Вы не согласны быть моей женой? Прекрасно, даже в этой стране, где у меня столько власти, я не в состоянии вас к этому принудить. Но я могу заставить вас быть моей женой во всем, кроме названия и помимо брака. И я это сделаю, как только ваш дядя превратится в окоченелый труп. Вы еще можете взять свои слова назад тотчас после суда. Если вы и тут откажетесь, он умрет на другой день утром, и после его смерти я вас возьму силой, а тогда, милая моя, вы сами пожелаете выйти за меня, чтобы только покрыть свой позор!

— Вы сущий дьявол, Фрэнк Мюллер, но вы меня этим не запугаете. Я скорее сама наложу на себя руки! Я уповаю единственно на Господа Бога, а с вами просто не желаю иметь никакого дела! — Повторив это, она закрыла руками лицо и горько зарыдала.

— Какая вы хорошенькая, когда плачете! — заметил он, смеясь. — Надеюсь, я завтра же смогу осушить ваши слезы своими поцелуями. Итак, как вам угодно. Эй, вы! — крикнул он бурам, стоявшим в отдалении. — Подойдите сюда!