Казаль-ди-Принчипе — не оккупированный мафией район Сицилии, где противостояние криминальному бизнесу — нелегкое дело, но тебя в нем сопровождает кортеж из телекамер, толпы знаменитых и не очень репортеров и целая когорта всяческих начальников из отделов по борьбе с мафией, которые отчасти преувеличивают свои достижения. Здесь же каждое твое действие вписано в ограниченное пространство и известно немногим. Именно это одиночество, по моему мнению, мужество, которое, подобно доспехам, ты носишь на себе, даже не замечая. Иди дальше, делай, что должен, а остальное не имеет значения. Потому что не всегда от угроз переходят к делу, пускают неугодному пулю точно промеж глаз или выгружают центнеры коровьего дерьма прямо тебе под дверь.

С тебя медленно снимают слой за слоем, по одному каждый день. Наконец ты остаешься голым наедине с ощущением, что сражаться приходится с несуществующим противником — плодом твоей больной фантазии. Начинаешь верить сплетням, обвиняющим тебя в зависти к успешным людям, поскольку сам ты неудачник, и, находясь в состоянии фрустрации, называешь их каморристами. Похоже на игру в маджонг. Они убирают по очереди все деревянные фишки, не давая тебе и пошевелиться, и в результате ты остаешься в полном одиночестве, которое тащит тебя за волосы. Такое состояние души для тебя недопустимо. Ты рискуешь. Снижаешь степень защиты, перестаешь понимать логику развития, символы, принятые решения. Ты рискуешь стать слепым ко всему. Остается только израсходовать до конца все свои ресурсы. Надо отыскать то, что запустит двигатель твоей души и позволит двигаться дальше. Иисус Христос, Будда, гражданский долг, мораль, марксизм, гордость, анархизм, борьба с преступностью, порядочность, постоянная злость, патриотизм, направленный на возрождение юга Италии. Что угодно. Не крючок, на котором можно повиснуть. Скорее уходящий в землю могучий корень. В бессмысленной битве, где, ты знаешь наверняка, тебе уготована роль проигравшего, есть одна вещь, о которой всегда надо помнить. Верь, что корень крепнет и всё сильнее врастает в почву, пока ты продолжаешь свое сопротивление, больше похожее на сумасшествие или одержимость. Я научился узнавать о наличии этого стержня по глазам людей, решивших в открытую выступить против могущества мафии.

Подозрения в убийстве дона Пеппино сразу пали на группировку Джузеппе Куадрано, каморриста, примкнувшего к врагам Сандокана. Свидетельские показания дали фотограф, пришедший в тот день поздравить священника, и ризничий базилики Св. Николая. Едва разошлись слухи о том, что Куадрано — подозреваемый номер один, босс Нунцио Де Фалько по кличке Волк, находившийся в Андалусии, в Гранаде, закрепленной за ним во время передела территорий и сфер влияния членами клана Казалези, позвонил в квестуру Казерты и договорился о встрече на своей территории, чтобы прояснить ситуацию, в которой оказался замешан его человек. Приехали два чиновника. Из аэропорта их забрала жена босса и повезла по живописным андалусским равнинам. Нунцио Де Фалько ожидал полицейских не на своей вилле в Санта-Фе, а в ресторане, где большую часть посетителей наверняка составляли каморристы, готовые вмешаться при любом неосторожном действии гостей. Босс сразу объяснил, что пригласил их с целью рассказать свою версию случившегося, своего рода интерпретацию исторического факта, а никак не обвинение или донос. Такое вступление необходимо, чтобы не запятнать имени и репутации семьи. О сотрудничестве с полицией и речи быть не могло. Де Фалько недвусмысленно указал на убийцу дона Пеппино — на клан Скьявоне, на своего соперника. Они расправились со священником, чтобы бросить тень подозрения на Де Фалько. Волк заверил, что не мог отдать такой приказ, поскольку его брат Марио был очень привязан к убитому. На самом деле дон Пеппино отговорил того от участия в деятельности каморристской Системы, их беседа лишила клан нового главаря. Это достижение священника, одно из важнейших в его карьере, Де Фалько использовал как свое алиби. В поддержку слов Де Фалько выступили еще два члена клана: Марио Санторо и Франческо Пьяченти.

Джузеппе Куадранотоже находился в Испании. Сначала гостил на вилле Де Фалько, потом переехал в окрестности Валенсии. Он хотел создать свою группировку и попробовал заняться поставками наркотиков — проверенное средство для запуска экономического двигателя, необходимого для образования очередного криминально-преступного итальянского клана на юге Испании. Но план провалился. Куадрано всегда оставался актером второго плана. Он обратился в испанскую полицию и выказал желание помочь правосудию, после чего опроверг версию Нунцио Де Фалько, ранее озвученную в полиции. Куадрано представил убийство как часть файды между своей группировкой и семьей Скьявоне. Он был наместником в Каринаро, когда за короткий срок наемники Сандокана из клана Казалези убрали четверых его людей, двух дядей и шурина. Куадрано рассказал, как вместе с Марио Санторо придумал план мести: надо было убить Альдо Скьявоне, племянника Сандокана. Впрочем, сначала они позвонили Де Фалько в Испанию, поскольку ни одна силовая акция невозможна без разрешения главарей, но босс из Гранады не дал добро, понимая, что Скьявоне после смерти племянника прикажет расправиться со всеми родственниками Де Фалько, оставшимися в Кампании. Босс сообщил, что отправит в Италию Франческо Пьяченти, который передаст его распоряжения и возьмет руководство в свои руки. От Гранады до Казаль-ди-Принчипе Пьяченти доехал на своем «мерседесе» — символе этой земли в 80–90 годы. Журналист Энцо Бьяджи был потрясен, когда собирал материал для статьи и увидел статистику по продаже «мерседесов» в Италии. По количеству купленных автомобилей Казаль-ди-Принчипе опередил почти всю Европу. Бьяджи обратил внимание на еще один факт: Казаль-ди-Принчипе находился на первом месте среди городов Европы и по количеству совершенных в нем убийств. Следовало бы особо изучить соотношение «мерседесов» и мертвецов — важный показатель по территориям каморры. Если верить признанию Куадрано, то Пьяченти сообщил о необходимости убрать дона Пеппино. Никто не догадывался о причинах такого решения, но, как все считали, «Волк знает, что делает». Согласно полученным сведениям, Пьяченти заявил, что сам выполнит задание, если с ним пойдут Санторо и еще кто-нибудь из клана. Марио Санторо не слишком этому обрадовался и позвонил Де Фалько, чтобы высказать свое несогласие с идеей убийства. Но потом все равно вынужден был принять ее. Если он хотел и дальше заниматься посредничеством в наркоторговле между Италией и Испанией, идти против приказа Волка было нельзя. Однако пойти на убийство священника, тем более не зная, ради чего, было гораздо труднее, чем выполнить любое другое поручение. В каморристской Системе убийство стало необходимостью, настолько же обыденной, как денежный перевод, приобретение концессии, разрыв дружбы. Его не отделить от повседневной жизни, в нем восход и закат каждой семьи, каждого босса, каждого члена клана. Но убийство священника, не имеющего никакого отношения к борьбе за власть, не укладывалось в голове. По свидетельству Куадрано, Франческо Пьяченти все же отказался от участия в покушении из-за того, что его в Казале знают слишком многие. Марио Санторо, наоборот, согласился, но не в одиночку, а с Джузеппе Делла Медалья, членом клана Рануччи из Сант-Антимо, с которым они уже не раз вместе работали. Выполнение задания наметили на шесть утра следующего дня. Ночь вся команда провела прескверную. Они не могли уснуть, ругались с женами, психовали. Священник пугал их больше вооруженного до зубов противника.