ваши подчинённые. Не случайно ведь только ваше ведомство народ звал кратко: «Контора». Позавчера я помог Эльцеру сломать ей хребет. А без Конторы – что это за страна? Так, недоразумение на шестой части земной суши. Жалкая, несчастная инвалидка с перебитым позвоночником, которая теперь будет мучительно умирать. Хотя и недолго. Туда ей и дорога…

Хук вздрогнул. Крысолов стоял напротив и смотрел ему в глаза. Так смотрит маньяк перед тем, как распотрошить очередную жертву.

– А вы что подумали, Вальдемар Александрович? Что я вас привёз сюда, чтобы… убить? Не буду скрывать, когда-то я очень этого хотел. А потом почитал ваше личное дело. Может быть, вам самому нравится убивать и мучить людей. Может, вы всегда хотели власти. Не могу даже исключать, что вы были образцовым учеником партийной школы и глубоко прониклись идеями социализма... Вы ведь двадцать четвёртого года рождения – почему бы и нет? Как раз то самое поколение самоотверженных идейных зомби, спасших это государство в сорок первом по цене «из каждых ста выжили трое». Так или иначе, эта страна – ваша страна.

Боль этой страны – это ваша боль. Так что вы будете жить, Хук!

Он развернулся и снова подошёл к окну.

– Я понятия не имею, чем окончится суд над вами. Но даже если вас признают виновным в госизмене – не те сейчас времена, чтобы за это расстреливать. Получите сколько-то лет тюрьмы, а там, вскорости, и какая-нибудь амнистия подойдёт. Вот хотя бы – в девяносто пятом у нас пятьдесят лет победы. Наверняка к этой дате объявят какую-нибудь амнистию. Выйдете на свободу, дадут вам пенсию. Конечно, не генеральскую – обычного семидесятилетнего старика. Награды и звания суд у вас отберёт. Но вам

на жизнь хватит. Будете жить и смотреть, как… Он криво усмехнулся.

– Хочешь победить врага – воспитай его детей. Дети у вас уже взрослые, а вот внучка, которая на фото... Я вам клянусь, Хук – она получит превосходное высшее образование. И про своего дедушку и Контору, которую тот возглавлял, будет знать всё. Карательные акции. Расстрельные списки. Депортации народов. В старших классах школы учитель истории обязательно сводит её класс в Музей Гулага. Она вас проклянёт, Хук. Не потому, что этого от неё потребуют, как в тридцать седьмом. Потому, что у неё будут хорошие учителя. Хотя... Может быть, и ваши взрослые дети от вас тоже отрекутся. Много ли им для счастья надо? Особнячок на Рублёвке, элитная иномарочка, возможность лично схарчить лакомый кусок бывшего всенародного достояния… а? Как думаете? Продадут они за всё это светлую память папы-чекиста?

– Хватит!!!

Старик в ужасе рухнул в одно из кресел, стоявших около стола для совещаний. Крысолов подошёл. Наклонился. Прошептал в ухо:

– Живи! Долгих тебе лет и крепкого здоровья, засранец!

Экс-председатель КГБ долго приходил в себя. Поднял глаза от пола.

Крысолов опять полулежал в кресле и почти дремал. У входа в кабинет стояли охранники, которые привезли Хука сюда. Сейчас повезут обратно в СИЗО, наверное. Но пока – ждут, чтобы несчастный старик пришёл в себя.

– Скажите, Лиандер... Когда меня сюда вели, я увидел у дверей кабинета нескольких чекистов с какими-то бумагами. Ваш секретарь отправил их восвояси, сказав что-то про назначение бухгалтера... Что это было?

– А-а… это? Это мой приказ номер один по Службе безопасности Президента Северной Федерации. Мы создаём её главным образом путём выделения в особую специальную службу бывшего Девятого управления КГБ СССР. И за счёт денег, выделенных на это управление. Но деньги надо выделить из общего бюджета КГБ СССР. Так что со вчерашнего дня мной наложен арест абсолютно на все финансы вашей Конторы, включая секретные фонды. А у ваших бывших коллег... Ну, нужда, видимо. Кому стукачам платить надо, кому ещё что. Вот и бегают с ассигновками. А бухгалтерия СБП пока ещё действительно не сформирована, сейчас над этим работаем. Да и как сформируем... Вы ведь изрядно напакостили, когда пытались брать штурмом мою квартиру. Так что сначала я из ваших секретных фондов оплачу все расходы по ремонту, весь причинённый материальный ущерб и все компенсации морального вреда. И, конечно, за гибель моих ребят – их семьям. А ваши стукачи, как и их кураторы, полюбят пока Родину-мать чисто за идею.

Он махнул рукой конвоирам – уводите арестованного!

ЗВЕРЬ ИЗ БЕЗДНЫ

(ЧЕТВЁРТАЯ ЖИЗНЬ)

Так как вы отвергаете слово сие, а надеетесь на обман и неправду, и опираетесь на то, то беззаконие это будет для вас, как угрожающая падением трещина, обнаружившаяся в высокой стене, которой разрушение настанет внезапно, в одно мгновение. И Он разрушит её, как сокрушают глиняный сосуд, разбивая его без пощады, так, что в обломках его не найдётся и черепка, чтобы взять огня с очага или зачерпнуть воды из водоёма.

«Книга пророка Исайи»

1

В обеденный перерыв председатель КГБ СССР Вальдемар Александрович Хук сходил в кассу и получил зарплату. Со всеми надбавками и доплатами по ведомости значилось 1344 марки с мелочью. Получив наличные, он с интересом начал рассматривать новые деньги.

Северный Союз Социалистических Республик решительно нёсся к своему краху. Теперь это стало видно даже по билетам Государственного банка новой модификации. На них не только заменили «1961» на «1991», но и убрали обозначение номинала на языках союзных республик. А ещё – инфляция заставила ввести в оборот купюры в 200, 500 и тысячу марок. Одну такую Вальдемару Александровичу как раз и выдали. Бумажка мрачной серо-чёрной расцветки, только в центральной части, вверху – желтоватый полукруг со сложным рисунком. Внешне чем-то напоминает солнце в тучах. Только... Это не рассвет, это – закат.

Отобедав, председатель вернулся в свой кабинет и продолжил работу с бумагами.

Даже справки и выписки из дел об этом человеке составляли две толстые папки. Плюс некоторые материалы, которые Вальдемар Александрович попросил принести для ознакомления в подлинниках.

Два уголовных дела. Одно – целиком, из другого – обширная справка.

Со страниц подлинника на Хука смотрело ничтожество. Стандартные фото, фас и профиль. Жалкая, трусливая, насмерть перепуганная дрянь. Уголовная шушера, которая всю жизнь между отсидками промышляла то мелкими кражами, то караулила случайных прохожих в тёмных углах, угрожая ножиком – отдай кошелёк! В деле тоже