Маршал Ней присоединился к генералам за завтраком; он только что осмотрел аванпосты и сообщил, что налицо признаки отступления Веллингтона. Но Наполеон уже достаточно видел и слышал, чтобы быть уверенным в намерениях Веллингтона драться.

«Ваши наблюдения неверны, — сказал он. — Слишком поздно. Веллингтон обрек бы себя на неминуемое поражение. Жребий брошен, и он в нашу пользу».

Несмотря на самоуверенность Наполеона, некоторые из присутствовавших генералов были глубоко обеспокоены и предпочли бы видеть сейчас рядом с собой Груши и его солдат. Те, кто воевал против герцога Веллингтона в Испании, были высочайшего мнения о его способностях, а другие знали по слухам, что он — грозный противник. Свое мнение высказал лишь маршал Сульт; попытавшись сделать это накануне, он вновь вернулся к данной теме и стал убеждать Наполеона послать гонцов и отозвать Груши на поле боя.

«Вы считаете Веллингтона сильным полководцем лишь потому, что он смог победить вас, — уколол Наполеон своего начальника штаба. — А я говорю вам, что он слабый полководец и что у англичан плохая армия. Мы с ними быстро разделаемся».

«Надеюсь, что это так», — ответил Сульт.

Вскоре после этого приехал генерал Рейль вместе с Жеромом Бонапартом; они прибыли во главе 2-го корпуса, авангард которого к 9 утра добрался до Бель-Альянса. Наполеон спросил Рейля, что он думает об английской армии. «Когда английская пехота удачно размещена, — а Веллингтон знает, как ее разместить, — сказал Рейль, — они непобедимы во фронтальной атаке, и всё благодаря их спокойствию, твердости и превосходной стрельбе. Прежде чем подойти к ним со штыками, половина атакующих бывает уничтожена. Но английская армия менее подвижна, менее гибка и менее маневренна, чем наша».

Наполеон прервал дискуссию недоверчивым восклицанием.

Жером Бонапарт привез Наполеону сведения, к которым ему полезно было бы прислушаться. Жером накануне обедал в том самом Roi d'Espagne в Женаппе, где во время своего отступления обедал и Веллингтон. Адъютант герцога был достаточно легкомыслен, чтобы во всеуслышание разглагольствовать о решении герцога и Блюхера выступить против французов на юге, у леса Суанье. Официант, состоявший на службе у Жерома, поспешил повторить все, что услышал, добавив, что пруссаки будут идти по дороге через Вавр. Но Наполеон выбросил все это из головы как пустую болтовню. «После битвы во Флёрюсе, сказал он, — англичане и пруссаки дня два еще не смогут объединиться. Кроме того, Груши идет за пруссаками по пятам».

Больше сказать было нечего. Он поднялся из-за стола и приготовился ехать в Бель-Альянс. В его голове уже созрел план. Около 9.30 утра он ехал по дороге по направлению к фронту.

Если его многоопытные генералы были не слишком уверены в победе, офицеры помоложе и слуги, оставшиеся в Ле-Кайю, были столь же убеждены в исходе сражения, как и их августейший хозяин. Само собой разумелось, что штаб императора будет сей же ночью переведен в Брюссель; однако Наполеон приказал приготовить обед в Ле-Кайю в 6.30 вечера и заказал хорошо прожаренную баранью лопатку; это означало, что в Брюссель приедут поздно. Несмотря на это, радость становилась все сильней; не было никаких сомнений в том, что все произойдет так, как задумано.

Выехав к Бель-Альянсу, Наполеон взял с собой в качестве проводника местного жителя, крестьянина по имени Декостер, владельца кабачка между Ле-Кайю и Бель-Альянсом. Декостер ехал между Наполеоном и адъютантом, его седло было привязано к седлу ехавшего позади него кавалериста. Наполеон детально расспрашивал его об особенностях местности и не отпускал от себя весь день. Наполеон имел привычку пользоваться услугами местных гидов, воюя за границей, и на этот раз он принудил к службе еще одного крестьянина, некоего Жозефа Буржуа, который трясся от страха при встрече с императором. Когда впоследствии его попросили описать Наполеона, он дал любопытный ответ: «Его лицо было как циферблат часов, на который не посмеешь взглянуть, чтобы узнать время».

В Бель-Альянсе Наполеон обсудил со своими инженерами состояние почвы и неприятельские позиции, а также надиктовал приказы о размещении войск, на которые он был намерен взглянуть, пока они будут маршировать на боевые позиции. Затем он отъехал назад, к ферме Россомм, находившейся на полпути между Ле-Кайю и Бель-Альянсом. Эта ферма располагалась на возвышенности, оттуда открывался широкий вид на позиции Веллингтона и всю территорию предстоящего сражения. Ясно виднелись холмы и леса у левого фланга Веллингтона, однако кавалерия Бюлова осталась незамеченной французами.

В это время Груши находился в Сарт-а-Валене, куда он прибыл в девять часов. Его войска шли к Вавру; самые первые из них, те, что были с Вандаммом, приближались к Нил-Сен-Венсану. Дружелюбный нотариус, проживавший неподалеку от деревни Вален, предложил Груши воспользоваться его гостеприимством и сообщил ему некоторые полезные сведения. Груши узнал, что пруссаки прошли насквозь или мимо города тремя колоннами и что они, по-видимому, направляются к Веллингтону в Брюссель.

Смотр войск, устроенный Наполеоном, начался в 10 утра. Из Россомма он наблюдал за тем, как армия расходилась по местам. Солдаты маршировали вперед одиннадцатью колоннами, рассредоточившись по равнине, открыто демонстрируя всю свою мощь. Тактика Веллингтона была совершенно другой, он как можно тщательнее скрывал расположение и численность своих войск; но Наполеон, с его любовью к театральным жестам, сделал ставку на зрелищность и, вероятно, надеялся таким образом устрашить своего врага. Играли военные оркестры, рокотали барабаны, звенели горны. Солнце отражалось вспышками на мечах и шлемах, сияло на разноцветной форме — алой, зеленой, золотой, голубой и белой. Флаги трепетали на ветру, блестели золотые орлы. Зрелище было великолепным; но как же жалко выглядел каждый отдельный человек элемент этого грандиозного шоу; каким бледным, голодным и настороженным был каждый отдельный солдат, с какой тревогой вглядывался он в будущее.

Пехота д'Эрлона и Рейля формировала линию фронта армии, разместившись налево и направо от брюссельской дороги напротив центра линии Веллингтона, с легкой кавалерией на внешних флангах. Во второй линии, позади Рейля и д'Эрлона, стояли кирасиры Келлермана и Мийо; в центре слева от дороги на Брюссель стоял корпус Лобау, справа — Домон и Сюберви. Третью линию образовывала Императорская гвардия. Тяжелая кавалерия Гюйо размещалась позади Келлермана, легкая кавалерия Лефевр-Денуэтта находилась позади Мийо; за центром стояла пехота и артиллерия гвардии. Далее, перед корпусом д'Эрлона, справа от Бель-Альянса, была собрана грозная батарея пушек.

Из Россомма Сульт наконец выслал Груши ответ на вчерашнее донесение: