Таким образом Груши было приказано двигаться дальше к Вавру.

Письмо было отослано Груши; он получил его только к 4 часам вечера. Наполеон снова сел на лошадь и поскакал вперед, принимая приветствия своих войск. Двигаясь слева направо вдоль своей линии, он проехал мимо всех своих полков по очереди. Перед ним склонялись знамена, его приветствовали громогласными возгласами. Армия, по словам Тьера, была «пьяна от радости и надежды». Как же далеко может зайти воображение историка в тиши и уединении кабинета!

Разумеется, солдаты получили перед выходом на позиции двойную порцию бренди, но хлеба им не дали.

Теперь Наполеон ехал обратно в Россомм, где, согласно Тьеру, немного вздремнул. Возможно, ему необходимо было поспать, но, оставляя своих солдат праздно стоять после смотра, он сокращал их боевые качества, так как в бездействии их одолевал «голод и мысли об опасностях, которые их ожидали». «Эта задержка перед лицом смерти, — пишет капитан Модю, — была использована Веллингтоном, чтобы поддержать силы своих солдат раздачей еды. Что касается французской армии… то ей, как обычно, приходилось воевать на пустой желудок. Все наши запасы оставались в Шарлеруа, где мы их скоро обнаружим сваленными в кучи невообразимой кашей, словом, в самом ужасном беспорядке». (Войска Груши почувствовали себя лучше после того, как захватили обширные прусские запасы.)

Герцог Веллингтон проезжал из конца в конец своего фронта. По пути в Угумон он на некоторое время задержался в лесу, изучая войска Рейля, которые были построены для атаки. Он обнаружил, что войска нассаусцы несколько обеспокоены близостью столкновения с превосходящими вражескими силами. Он попытался приободрить их, но без особого успеха, поскольку, когда он уезжал, ему в спину было выпущено несколько выстрелов, просто так, от злости. Герцог продолжил путь, сухо заметив своим спутникам, что от него требуется выиграть битву, имея подобных солдат.

Британские войска и германские легионеры сердечно поприветствовали его, когда он проезжал мимо; но лучше всего было то, что он с облегчением увидел, как французская армия строится для фронтальной атаки. При таком размещении не оставалось шансов на то, что Наполеон будет маневрировать. Веллингтон не помышлял ни о чем, кроме того, чтобы выстоять и защитить свои позиции. Было послано сообщение пруссакам, которые, как было задумано, должны были атаковать французов на фланге с тыла, неподалеку от Бель-Альянса, и также поддерживать левый край линии Веллингтона.

Наполеон, не приняв во внимание мнение своих генералов, действительно решился на фронтальную атаку. Уссей пишет: «Il dedaigne de manoeuvrer» («Он не соизволил сманеврировать» — фр.). Он мог бы с пользой для себя атаковать левый край линии Веллингтона, сместив его и отдалив от пруссаков. Но, как предполагает Уссей, он не удостоил Веллингтона вниманием. Одна из самых любопытных особеностей этой кампании — непоколебимая уверенность Наполеона перед битвой Ватерлоо. Действительно, внешне все выглядело в его пользу. Он имел огромное преимущество в пушках, авторитете и количестве солдат. Ему была хорошо известна структура разношерстной армии Велингтона, он мог даже знать его собственное мнение о ней; можно было ожидать, что такая армия недолго продержится перед его армией, с ее-то национальным духом и отношением к делу. Кроме того, лучшие британские войска понесли серьезные потери в Катр-Бра. Если бы расчеты Наполеона относительно Веллингтона были точны, в наступающем сражении ему и в самом деле не потребовались бы никакие тактические finesse (хитрость — фр.). Ему не приходило в голову, что Веллингтон мог руководить, как никто другой, и, как никто другой, умел преодолевать все трудности. Не прислушиваясь к мнению своих генералов, которые могли предупредить его об опасности, и полагая, что Веллингтон ничтожество, он, понятное дело, не видел необходимости возвращать Груши. Он мог ударить в свое время; результат не подлежал сомнению. Час или два потрепать веллингтоновский центр при мощной концентрации артиллерии, кавалерии и пехоты, и он сломает их линию и хлынет на брюссельскую дорогу, отбросив остатки англо-бельгийской армии обратно к проливу.

«Черт побери этого парня, да он в конце концов просто трепло!» воскликнул в этот момент Веллингтон, словно будучи разочарован в том, что некоторые аспекты прославленного военного гения его противника не спешили проявляться.

Наполеон был настолько уверен в успехе, что перевез в Ле-Кайю свою казну, государственную мантию и другие монаршие атрибуты для завтрашнего обращения к своим верным бельгийским подданным из их собственной столицы. Старой гвардии приказали взять с собой в ранцы парадную форму и быть готовыми триумфально промаршировать через Брюссель. Вес парадной формы составлял 65 фунтов. Этих солдат держали в резерве, Наполеон, по-видимому, не предполагал использовать их в сражении, разве что под конец, для прекращения агонии англичан.

В одиннадцать утра Блюхер, превзойдя самого себя, сел на лошадь и выехал из Вавра вместе с колонной Бюлова. Солдаты брели рядом по щиколотку в грязи, с огромным трудом вытаскивая из канав пушки. Блюхер, разъезжая среди войск, умело воодушевлял солдат, и их боевой дух поднимался везде, где бы он ни появлялся. Именно в то время, когда он таким образом добирался до поля сражения, пришло сообщение о том, что французы готовятся атаковать Веллингтона в центр; согласно заранее намеченному плану и обстоятельствам, войскам были отданы соответствующие приказы.

Маршал Груши, находясь в Валене, писал очередной рапорт Наполеону, сообщая детально все сведения о передвижении пруссаков, которые ему удалось собрать. Сегодня вечером он соберет свои войска в Вавре, писал он и спрашивал о дальнейших указаниях.

Отослав рапорт с гонцом на хорошей лошади, Груши приступил к ланчу в обществе своего гостеприимного хозяина, нотариуса, в красивом саду загородного дома.

Наполеон сидел в тяжелом, старомодном кресле за большим столом во дворе фермы Россомм. Мебель была поставлена на толстый слой соломы. Нюхая табак, он изучал свои карты и время от времени поглядывал на расстилавшуюся перед ним квадратную равнину, где друг напротив друга выстроились армии, подобно фигурам на шахматной доске. В данный момент он диктовал приказы маршалу Сульту: «Как только вся армия будет выстроена в боевом порядке, около часа дня, император даст приказ маршалу Нею, и будет начата атака, нацеленная на захват деревни Мон-Сен-Жан, где дороги перекрещиваются…»

Артиллерийская батарея приготовилась бомбардировать англичан, и графу д'Эрлону предстояло начать атаку, а графу Рейлю — за ним последовать. Инженеры были готовы забаррикадировать деревню тотчас после ее захвата.

Примерно в это время Наполеону принесли рапорт Груши, посланный им в 6 утра: «Сир, все рапорты и сообщения подтверждают, что противник отступает к Брюсселю, чтобы там сконцентрироваться или дать сражение после объединения с Веллингтоном…» Невозможно сказать, воспринял ли Наполеон это как намек на то, что ему, возможно, сегодня придется встретиться с пруссаками. По-видимому, он не счел сообщение важным и не дал никакого ответа до часа дня.