Сотрудничество уйгуров с татарами прослеживается отчетливо, как мы помним, с VIII–IX вв. (32, 469). К началу X в. уйгуры, «частью которых» были татары (8, 559), создают «небольшое, но крепкое княжество, включавшее кроме Бишбалыка и Турфанского оазиса Кучу, северный берег озера Лобнор и Джунгарию до р. Манаса», «из которого выросла средневековая Уйгурия» (32, 472). Это была страна «купцов, ремесленников и садоводов», с развитым законодательством (на уровне римского права), здесь же переводились шедевры мировой литературы всех народов, а также произведения богословской литературы мировых вероисповеданий (30, 48).

«Политическая история уйгуров в конце IX и начале X в. темна и неизвестна» — пишет Л. Н. Гумилев, но Уйгурия с этого времени стала «оплотом Срединной Азии и против мусульман с Запада и против китайцев с Востока» — вплоть до создания державы Чынгыз хана, в состав которого уйгуры «вошли добровольно» (30, 48).

Но если судить по объективным фактам, учитывая, что «уйгуро-караханидский» язык, как мы помним, «стал основой для литературного языка Улуса Джучи» — то есть старотатарского (106, 101, 107), то приходится признать, что уйгуры и татары Восточного Туркестана принимали самое активное участие в создании державы монголов, точнее — и были ее основными создателями.

Напомню, что именно в источнике X в. «Худуд ал-Алам» татары названы частью этих самых уйгуров (8, 559) — это пишут персы, благодаря Великому шелковому пути очень хорошо знавшие, «кто таковы татары», так же как и жители Средней Азии и арабы, описывая татар в своих летописях как этнос (53, 133), родной для Чынгыз хана (101).

А «Караваны из Китая до Багдада и оттуда до Константинополя ходили регулярно. Мусульманские купцы добирались до Сибири, несторианские — держали в своих руках торговлю Средней Азии с Китаем» (30, 96).

И вот в этой стране «уйгуров и татар» был «перевалочный пункт», «пролив» в «океане» — Великой Степи, находившейся под гегемонией татар уже к XII в. Именно по торговым путям, которые шли по Великой Степи, из Китая в Среднюю Азию шел постоянно самый дорогой товар — шелк, стоимость которого была равна стоимости золота. И был этот товар очень и очень востребованным, спрос был на него постоянным повсюду. Тому основной причиной было незаменимое качество шелкового белья: в нем не заводились вши, которые в то время донимали не только простолюдинов, но и королей, и рыцарей и, самое главное, их дам. (73, 58–59).

По словам крупнейшего исследователя экономической истории Западной Европы Фернана Броделя, «блохи, вши и клопы кишели как в Лондоне, так и в Париже, как в жилищах богатых, так и бедняков» (там же, 58). И «цивилизованных» путешественников прошлого поражало ношение шелковой одежды даже самыми бедными представителями «кочевников» (там же, 59).

Кроме того, вдоль Великого Шелкового пути «торговали всем, везли, не считаясь с тысячами километров, все: умудрялись перегонять через пустыни табуны породистых лошадей и даже доставлять в целости и сохранности такой нежнейший и скоропортящийся продукт, как свежие фрукты…». И везли все это в громадных количествах, потребляли круглый год за тысячи километров от места их производства (там же, 72–73).

Но торговые пути пролегали по просторам Великой Степи и по горным проходам — по безлюдным местам с редким населением, через лежащие на огромных расстояниях друг от друга города и населенные пункты, через границы многих государств. И многие территории практически не контролировались. Так что караванные пути зачастую пролегали по землям, где были такие правители, которые, хоть и были «заинтересованы в постоянных доходах» и старались охранять купцов, проходящих по их территории (35, 209), но в действительности вряд ли могли обеспечить их безопасность вне населенных пунктов, где отсутствовали их войска.

Так что в Великой Степи — «сухопутном Океане» — был полный простор для процветания всяческих «пиратов», различных разбойничьих формирований либо же просто аборигенов, желающих поживиться, ограбив купцов и беззащитных путешественников. Поэтому купцы, естественно, нуждались в защите от нападений. Им было необходимо обезопасить свою «жизнь, тело и имущество от разбойников, бродяг, и пожирающих людей хищников, на небезопасных путях» (73, 72).

Защиту торговых караванов предоставляли татары, которым «принадлежала гегемония в Степи», чьи владения простирались «от верхней Оби до Нижней Волги и от низовий Сыр-Дарьи до сибирской тайги» (35, 223). И к тому же, как мы уже знаем, Кимакский государь имел непосредственное влияние на «тюркских царей» и назначал кыпчакских ханов. Как отметил Л. Н. Гумилев, «кыпчаки (половцы. — Г.Е.) были частью племенного союза кимаков. И те, и другие не были степняками в собственном смысле этого слова. Кыпчаки спустились с Алтая, кимаки жались к берегам Иртыша. И потом, распространяясь на запад, куманы держались лесостепной зоны, то есть сосновых боров и рощ, в те времена простиравшихся к югу от озер Зайсан и Тенгиз (по обе стороны 50 параллели северной широты). Ныне там голая степь, но это плоды деятельности человека, умеющего губить природные богатства» (35, 235). Речь идет о расселении татар от Джунгарии, Алтая, Иртыша на Запад.

Скорее всего, и государство татар в Восточном Туркестане и Северном Китае, и государство кимаков-татар усилились и расширили свои владения именно вследствие контроля за транспортировкой шелка: охраны и сопровождения караванов, сбора проездных пошлин в оплату за обеспечение безопасности. Ведь для этой службы нужны были выносливые, мужественные, и главное — дисциплинированные люди, к тому же с чувством огромной ответственности за порученное дело.

И должны были иметь эти люди, охраняющие и сопровождающие караваны, отличную боевую выучку и хорошее вооружение — им постоянно приходилось иметь дело с превосходящими силами противника (редко какой разбойник нападет на жертву, не убедившись, пусть и ошибочно, в превосходстве своих сил).

Таким образом, распространение древних и средневековых татар, их расселение и создание их государств происходило, в основном, вдоль караванных путей X–XII вв.

Уйгуры еще в 1Хв. «построили роскошный город — Каракорум, ставший резиденцией хана. Каждые три года только в Минусинскую котловину приходил караван арабских купцов из 20–24 верблюдов, нагруженных узорчатыми тканями. «Страна диких нравов… превратилась в страну стремления к добрым делам», — писал манихейский миссионер в IX в.» (35, 198). Но и после распада Уйгурского каганата «страна тогузугузов и татар» сохранила контроль над Великим Шелковым путем (там же, 199).

А держава монголов началась именно с возрождения Каракорума в начале XIII в. И мы знаем, что «татары в старину» — это для жившего в XIII в. Ибн аль Асира — уже проникли в Западный Туркестан (Средняя Азия) и в те земли, которые лежат за ним на запад, и «захватили города», в том числе Кашгар и Баласангун (101, 5). То есть шли именно по торговым путям. При этом наращивает борьбу за торговые пути в направлении на восток «мусульманский мир» в лице Хорезмского шахства.

Контролируя торговые пути и охраняя торговые караваны, татары сами, естественно, приобщались к торговле. Они покровительствовали торговле, сам Чынгыз хан заботился об обеспечении безопасности торговых путей и о максимально возможных по тем временам удобствах для идущих караванами купцов и сопровождающей их охраны (73, 112–119).