Мама давно уже замолчала и не переводила. Гвен запоздало поняла, что местные ни слова не понимают, но улыбаются, потому что, кажется, вид у нее довольно смешной – раздувается от гордости, волос нет, платье сидит немного криво, из-под него торчат заношенные, покрытые грязью валенки. Гвен виновато улыбнулась им – дескать, вот такая я.

Любовнобольные посмотрели на нее, затем друг на друга, о чем-то тихо поговорили, а потом каждый, даже дети, вынул из груди по крохотной крупинке анимы и сложили ее в ладони главного. Искры были слабые, трепещущие, как пламя на ветру, но посреди этих холодных скал они казались чудом. Гвен уставилась на них, а главный бережно протянул их ей и что-то длинно, обстоятельно проговорил. Гвен вопросительно глянула на маму, и та передала:

– Это их драгоценность. Все, что удалось скопить и не потратить. Они не поняли, что ты говорила, но ты им понравилась. Ты похожа на золотых волшебников, какими они себе их представляли.

Вот бедняги! Скромные у них были представления, если даже она им подошла.

– А какими они их представляли? – спросила она.

Мама перевела вопрос и получила странный ответ:

– Красиво одетыми, честными и забавными.

Гвен чуть не засмеялась. Мужчина так и стоял, протягивая ей ладони, сложенные лодочкой, и Гвен подставила руки, принимая мерцающее теплое сияние. Совсем недавно она получила неслыханное богатство – тысячу тысяч крупинок анимы, – а тут всего-то штук тридцать, да и те слабые, но как же восхитительно было их видеть. Гвен прижала руки к груди и почувствовала, как все внутри ее согрелось и на секунду замерло. Прекрасная теплая тишина, как будто ты пришел домой, но дом – прямо внутри тебя, и даже идти никуда не нужно. Мама улыбалась, наблюдая за ней, и Гвен невольно улыбнулась в ответ. Как же все оказалось в жизни сложно: можно так сильно на кого-то злиться и все же ловить каждую его улыбку.

– Присмотрите за ней, – сказала Гвен, показав на мать в надежде, что любовнобольные поймут если не слова, то хотя бы общее направление ее мыслей. – Мама, ты не пропадешь?

– Конечно, не пропаду, – ответила мама, ласково глядя на нее с земли.

Она, кажется, так ослабела, что не могла даже встать, не то что идти, и Гвен порывисто наклонилась и обняла ее. Мама охнула и сжала руки на ее спине. Любовнобольные одобрительно зашептались, они, видимо, были в восторге от всего, что связано с любовью или радостью: ну надо же, бывают и такие Ястребы! Гвен выпрямилась, хлопнула в ладоши, с отчаянной силой поверила, что может это сделать, – и сделала.

В груди ухнуло, как будто между ребер пробили дыру, но Гвен велела себе не терять самообладание, прямо как в Селении перед игрой. Сияние, которое передали ей эти люди, действовало, и еще как. Тень ведь сама ей подсказала, что анима, накопленная в трудные времена, бесценна, – а у них, похоже, трудные времена были с рождения. «Ярче свет во тьме горит, суть важнее, а не вид». Крупинки выглядели жалкими, но ощущались потрясающе, и Гвен твердо придала своим мыслям нужное направление, представила, куда хочет попасть, и через секунду уже чувствовала на лице частые, покалывающие холодом снежинки.

Она довольно открыла глаза. Запах соли и дыма в воздухе сменился запахом влажных осенних листьев и морозца. Гвен улыбнулась, разглядывая площадь, терем и озеро. Настало время произвести Большое Впечатление.

Тут все еще царило затишье, никто был не в курсе, что на них вот-вот нападут. Отсутствовала она, видимо, недолго: игроки успели поесть и теперь сосредоточенно дрались. Они распределились вдоль берега на несколько групп, в центре каждой дралось по одной паре, остальные поддерживали каждый своего кандидата. Гвен прямо восхитилась, как Тройка все отлично организовал. Небо было пустым, ни одного Ястреба, игроки согрелись и выглядели довольными жизнью даже под снегом, и Гвен направилась к терему. Славы не было видно, вход никто не сторожил, и она распахнула тяжелые двери.

И очень удивилась, когда оказалось, что на скамеечке со спинкой расположился теперь не Рюрик, а Тройка. Брата не было – видимо, опять дрался, зато за плечами у Тройки стояли двое мощных парней, наверняка двадцатиочковые игроки. При виде Гвен они замерли и выдвинули челюсти. Гвен спокойно посмотрела на них. Она опять все потратила, анима любовнобольных ушла на перемещение, ноги держали плохо, но Гвен даже бровью не повела. Как только у нее появилась новая цель, все неприятности отступили. Обещала ведь маму спасти и спасла. Значит, теперь тоже все получится и, вот честное слово, вряд ли это будет сложнее.

Тройка недоуменно поднял брови. Он явно не знал, что и думать: Гвен на его глазах наполнила всю площадь анимой, потом исчезла в компании Тени, а теперь снова явилась. Сомнения были так ярко написаны у него на лице, что Гвен улыбнулась. Тройка, несмотря на свой ум и способности, ждал от нее любого подвоха, и это было приятно.

– Надо было их у двери поставить, если не хотел, чтобы к тебе заходили, – сказала Гвен.

– У меня есть Тень, – предупреждающе сказал Тройка и неуклюже запустил руку в воздух, повторяя движения Ястребов из Селения.

– Это хорошо, – сказала Гвен. – Береги ее, пригодится. Я тебе ничего не сделаю.

Тройка медленно опустил руку обратно на подлокотник. Ему было страшновато.

– А где Рюрик? – дружелюбно спросила Гвен.

– Мы его свергли, – важно сказал Тройка. – Решили, это несправедливо, что у них тут столько места. Мы здесь разместим игроков спать, когда они закончат дневную игру. Еще мы нашли тут еду и взяли себе, распределим среди всех.

Гвен села на пол, скрестив ноги, и посмотрела на него снизу вверх. Охранники напряглись, но мешать ей не решились – они тоже видели ее на площади.

– Слушай, Тройка, – сказала Гвен. – Мне нравится то, что ты делаешь. Ты дал всем надежду, ты хороший лидер и делаешь хорошее дело. Я рада, что мы знакомы. – Тройка подозрительно посмотрел на нее, и Гвен ободряюще улыбнулась. – А теперь мне очень нужны Рюрик и моя белка. Где они?

Глаза у Тройки забегали, он хотел ответить что-нибудь злое, но, кажется, слишком размяк от похвалы и только буркнул:

– В подвале. Мы их заперли в какой-то комнате с полками.

Гвен рассмеялась. Тройка во все глаза уставился на нее. Смех он слышал либо давно, либо никогда.

– Это называется баня. Ты в такой не мылся никогда, вы еще вот такие были, когда вас забрали. – Тройка слушал так внимательно, что Гвен продолжила: – Там греют воду и моются в горячей воде с травами, это очень-очень приятно и весело. А еще там такое смешное существо командует, с забавным светильником в руке. Даже отвар и еду приносит, если вежливо просить.

Тройка засопел. Двое его охранников тоже слушали, затаив дыхание.

– Это все глупые сказки, – обиженно сказал Тройка. – Никого там нет, мы обыскали помещение.

Гвен фыркнула и встала.

– Так он же волшебный, его не поймать. Сам приходит, если учтиво пригласить.