Он постарался вытереть все предметы, к которым прикасался, и вот теперь им овладели сомнения. Григорию пришлось пойти на отчаянный шаг: как только ему официально сообщили о гибели сестры, он помчался на место преступления и постарался оставить там побольше отпечатков.

Ян бы заметил это сразу – как заметил позже. Но он был слишком потрясен встречей с Александрой в парке, и привычное хладнокровие изменило ему.

Теперь нужно было срочно заняться Антоном Мотылевым – у того был единственный выходной в неделю. Григорий прибыл к нему в квартиру и сообщил, что в домике, который достался Мотылеву в наследство и который не был на него оформлен, найдена крупная сумма денег. Если Антон хочет вступить в право наследования, ему нужно срочно отправиться туда и вроде как найти эти деньги лично, иначе они достанутся государству.

Мотылев, надо сказать, был не дурак и в эту версию не очень-то поверил. Но разговор слышала его мать, и она как раз загорелась идеей получить неожиданное наследство. Григорий предложил подвезти туда их обоих, и Антон неохотно согласился, ему не хотелось расстраивать пожилую женщину.

По пути Григорий предложил им воду – естественно, накачанную снотворным, урок с хлороформом он усвоил. Антон отказался, а вот его мать согласилась и к концу поездки уже мирно спала. Поддавшись уговорам Давыдова, Антон решил не будить ее и просто перенес в домик.

В доме их действительно дожидались деньги, заранее подготовленные Давыдовым. Там же, на столе, лежало наскоро состряпанное им завещание. Антон сел в кресло, чтобы прочитать документ. Григорий подошел к нему сзади и уже привычным, отработанным на трех жертвах движением перерезал горло. Спящая мать Мотылева умерла сразу после этого.

О том, что Антон Мотылев – левша, Григорий попросту не знал. Он даже не учел такую возможность! Все знания, что у него были, он получил через компьютер от трех разных людей, работавших на него. Он не наблюдал за Мотылевым лично, вот и упустил деталь, которая серьезно усложнила ему жизнь.

Григорий не заставлял своего отца влиять на расследование. Давыдов-старший, убитый горем, сам захотел вмешаться, ему нужно было хоть как-то отвлечься от боли утраты, почувствовать, что он делает для дочери нечто важное. Ему и в голову не приходило, что он может помешать.

А вот узнав, что Ян не успокоился и хочет продолжить работу, Григорий начал намеренно подзуживать отца. Он понимал, что не погасит подозрения Яна, но хотел перекрыть ему кислород – лишить официальной поддержки полиции. Все это время он был рядом, следил за Яном. Григорий видел, что пока он вне подозрений, но не знал, сколько это продлится. Проклятый полицейский оказался слишком упрямым! Нужно было срочно что-то предпринять.

Давыдов нанял парочку частных детективов, чтобы они наблюдали за Яном, но никому не объяснял, зачем это нужно. Иногда он следил за ним сам, если время позволяло. Так он узнал, что Ян вернулся к допросу Майи.

Григорий увидел в этом путь к спасению. Он достаточно много знал о Майе, помнил, что она одинока, что у нее непростой характер, запутанное прошлое, а главное, она серьезно поссорилась с Оксаной – хозяйкой того самого домика, в котором были убиты женщины!

Он позвонил Майе вскоре после того, как с ней поговорил Ян. Еще в разговоре Григорий намекнул, что и ему не дает покоя следователь, что им следует действовать сообща, чтобы их наконец-то оставили в покое. Позже Майя утверждала, что ничего такого не планировала, она хотела просто поболтать. Но Ян сильно сомневался, что она решилась бы опоздать на работу ради какой-то болтовни. Майя, конечно, пользовалась благосклонностью начальства, но старалась не злоупотреблять этим.

Поговорив с Майей, Давыдов убедился, что Ян действительно в чем-то ее подозревает. Он вынудил ее позвонить полицейскому. Что было дальше – Майя не запомнила, ей досталась вода со снотворным, уже опробованная на матери Антона Мотылева. Благодаря этому Майя благополучно пропустила все: пожар, свое чудесное спасение и то, как Ян чуть не погиб из-за нее…

Теперь Григория Давыдова ожидали суд и солидный тюремный срок. Он, похоже, собирался изображать помешательство, но Ян уже мог сказать, что ничего у него не получится, слишком тщательно все было спланировано. Вполне вероятно, что он вообще не выйдет из тюрьмы.

Расследование было завершено – и завершено успешно, но чувство покоя так и не появилось. Напротив, Яну казалось, что над ним раскинула крылья невидимая хищная птица, готовая атаковать в любую минуту, и что бы он ни делал, убежать уже не удастся. Он знал имя этой птицы, просто не хотел произносить вслух.

А придется. Если он не найдет рациональное объяснение тому, что происходит с его жизнью и как он спасся в горящем доме, он будет вынужден признать, что за птица охотится за его будущим…

Безумие.

Октябрь в этом году был похож на красивую, но очень печальную девушку. Его наряд был прекрасен, однако завораживающее переплетение желтых, красных и оранжевых листьев прятала за собой полупрозрачная серая шаль дождей. Небо было затянуто который день – плотно, беспросветно. Казалось, что дожди воцарились навсегда, и вода с небес будет литься до скончания времен.

Ездить под таким дождем было неприятно, гулять – тем более. А вот под защитой крыши он казался нестрашным, успокаивающим даже. Перестук капель по стеклу и подоконнику, примитивная, но завораживающая мелодия. Серость осеннего дня не угнетала Яна. Напротив, так ему было проще, а солнце бы сейчас раздражало, как нелепая насмешка.

Его тело полностью восстановилось после всего, что ему пришлось пережить. Врачи были удивлены таким быстрым выздоровлением, он – нет. Еще в детстве близнецы были крепкими, ссадины и синяки заживали на них быстрее, чем на старших брате и сестре. Когда Александры не стало, этот дар остался ему одному, как наследство.

Но, как и раньше, душа не радовалась здоровью тела. Душа так и не нашла выход из лабиринта вопросов, на которые нет ответов, и ей было все равно. Ян понимал, что маскируется плохо, хуже, чем прежде, но ничего не мог с собой поделать. Он четырнадцать лет скрывал, что уже мертв, может, хватит?

На встречу его пригласила Нина, но Ян знал, что там будет Павел, и не ошибся. Такой милый семейный совет, втроем в кабинете психолога – ни к чему хорошему это не приведет.

Павел свободно раскинулся на диване, он старался казаться более расслабленным, чем был на самом деле. Мол, ничего не происходит, мы тут все друзья и родственники, праздник просто!

Нина занимала то кресло, в котором всегда сидела во время сеанса – общаясь с пациентами. От Яна, видимо, ожидали, что он плюхнется на кушетку и начнет откровенничать. Он же устроился на широком, укрытом пледом подоконнике. Хотелось только смотреть на дождь.

Говорить и думать не хотелось.

– Ян, может быть, хватит? – мягко спросила Нина. – Мы же все видим!

– Что именно вы видите?

– После того пожара ты стал безразличным ко всему, апатичным… И это не проходит.