относительный интерес, вроде слова «зернистость» (потому что у большинства звуков зернистости нет), заставляет прислушиваться к тому, что есть там, где нет зернистости, задаваться вопросом о том, значимо ли его отсутствие для восприятия и т. д.

Каждое слово несет в себе собственное неизреченное, то, что оно не именует, свою структурирующую ось. И пересечение этих вербальных лакун создает сетку восприятия, мало-помалу организуя и выстраивая его.

5.3. Путешествие в двуязычие: история мухи

Возьмем конкретный язык, французский, а в нем все существительные с суффиксом -ment, которые могут применяться к восприятию звуков. У них разный статус, разный смысл и узус. Одни, как grésillement (хруст, стрекотание), почти всегда относятся к восприятию звуков. Другие, как frottement (шуршание в результате трения), относятся не только к слуху, но и к некоторой деятельности или движению, которые не всегда бывают звуковыми.

Возьмем слово bourdonnement (жужжание), часто использующееся во французской литературе для описания насекомых. «Залетела муха». Эта фактическая (даже не звуковая) нотация у Гюго вызвала у нас при чтении воспоминание о жужжании153. Но вот мы читаем у Сент-Экзюпери в сцене, в которой герой входит в комнату: «Les mouches grésillaient» (мухи стрекотали)154. Стрекотали? Действительно, мухи, упрямо бьющиеся о стекло, издают высокий звук, более близкий к резкому и отрывочному стрекотанию, чем к жужжанию, более низкому и непрерывному. Сент-Экзюпери с точностью, свойственной писателям, пробудил наше восприятие.

Еще один метод изучения – путешествие в двуязычие. Возьмем франко-немецкий и немецко-французский словарь Larousse 1963 года и посмотрим слово bourdonnement. Мы увидим большой список переводов: das Schwirren, das Brummen, das Dröhnen. В нем также будут существительные на Ge-, указывающие на множество человеческих голосов: das Gesumme, das Gemurmel. А также мы увидим нюансы, на которые указывают глаголы: brummen, summen, schwirren, schnarren, schnurren, surren, sausen, brausen! Нам остается только поискать цепочки слов.

В немецко-французской части словаря brummen переводится как bourdonner, grommeler, grogner, maugréer, bougonner, murmurer (жужжать, хрюкать, бурчать, ворчать, брюзжать, шептать) со следующими примерами: «Die Fliegen brummen» (мухи жужжат), «Die Glocke brummt» (колокола звонят): не предполагает ли это слово коллективное прослушивание колокольного звона? Der Kreisel brummt: фрезер гудит. Однако список примеров подразумевает очевидную отсылку к голосу.

Summen – это bourdonner, ronfler (гудеть, храпеть). «Die Mücken, die Bienen summen»: комары, пчелы гудят. «Es summt mir in den Ohren»: у меня в ухе шумит.

Schwirren – свистеть, шуметь, шелестеть, гудеть. Пример: «Der Pfeil schwirrt durch die Luft»: стрела свистит в воздухе, пролетает со свистом; «Die Lerche schwirrt»: жаворонок стрекочет; «Mir schwirrt der Kopf»: у меня кружится голова.

Surren – храпеть, шуметь. «Die Kugel surren»: снаряды свистят (здесь противоречие между переводом и примером).

Sausen – свистеть, пролетать на большой скорости. «Der Wind saust»: ветер свистит. «Es saust mir in den Ohren»: у меня гудит в ушах (или свистит?).

Это небольшое путешествие по словарю может усилить ощущение релятивизма. Самые разные ощущения могут группироваться самым произвольным образом. С нашей точки зрения, эти расхождения конструктивны, их ни в коем случае не следует избегать, наоборот, нужно как можно более внимательно относиться к этим нюансам и противоречиям. Из этого не следует делать вывод ни о том, что ухо человека, говорящего по-немецки, полностью отличается от уха человека, говорящего по-французски (а что же тогда с билингвой?), ни о том, что все это только произвольная группировка.

5.4. Релятивизация словаря

Точно так же нельзя думать, что словарь того или иного языка обязательно дает удовлетворительное определение каждому из этих слов, чей узус довольно специфичен.

Возьмем все то же слово grésillement (похрустывание, потрескивание). Le Petit Robert 1984 года дает основное определение «очень легкое потрескивание» и как пример: «похрустывание песка… который тонким слоем омывает стены» (Колетт), а как более редкое употребление – стрекотание сверчков.

Характерный звук электрического grésillement (сегодня довольно частый) или grésillement мух, которые бьются о стекло, не может быть определен как «очень легкое» потрескивание (слово «легкий» в данном случае крайне двусмысленно). При потрескивании атаки импульсов более жесткие и сухие (более резкое появление интенсивностей), чем при похрустывании.

Для глагола grésiller («производить быстрое и довольно слабое потрескивание») приводится пример, очень близкий к тому, что у нас обычно ассоциируется с этим словом: «Омлет grésillait в сковородке» (Морис Женевуа). Но хотя эта фраза наверняка совершенно понятна большинству людей, знающих французский, мало кто из них активно употребляет этот глагол в своей повседневной жизни.

С другой стороны, среди этих слов, обозначающих явления и действия, есть такие, которые довольно редко ассоциируются со звуковыми ощущениями, но тем не менее имеют к ним отношение. Возьмем существительное grouillement (кишение, урчание), обозначающее состояние того, что кишит, то есть «шевелится, беспорядочно движется (о множестве элементов)». Это слово очень точно описывает некоторые звуковые состояния. Таким образом, мы могли бы включить в наше описание слова, обозначающие состояния, естественно, проследив за тем, чтобы они указывали именно на звук, а не только на его «причину».

Кишащая масса людей может не производить «кишащего» звука: этот звук может быть массивным и слитным. То, что мы слышим, связано не только со множеством разных причин, но и с акустическими особенностями места слушания. Подобно тому, как визуально толпа людей на большом вокзале производит образ кишения, только если посмотреть на нее под определенным углом и при определенном свете, звук, который там записывается, может быть слитным и однородным в силу резонанса, свойственного большим остекленным поверхностям.

Именно поэтому Робер Брессон в некоторых сценах своих фильмов, в которых действие происходит в общественных пространствах, таких как вокзал («Карманник») или тротуар в большом городе («Вероятно, дьявол»), обрабатывал звук в студии, накладывая точечные шумовые эффекты, чье компактное микширование создает впечатление самого настоящего звукового кишения, разительно отличающегося от того, что слышится в реальности.

5.5. Слова, обозначающие причину, и слова, обозначающие звук: звуковые схемы

Некоторые существительные, например, raclement (царапание, скрежет) или frottement (шуршание), могут тоже вызвать возражения, потому что можно сказать, что raclement обозначает кого-то или что-то, что скрежещет. Разве в этом случае мы не нарушаем первое правило редуцирующего слушания и не возвращаемся к причине звука? Не совсем, поскольку здесь распознается некая звуковая форма, связанная с некоей формой каузальности: можно сказать, что мы уже находимся на уровне звука, а не на уровне причины. Определенный вид каузальной деятельности производит определенный вид звука, а тот становится характерной звуковой схемой, оторванной от причины.

Так, очевидно, что модель прилива и отлива звука дана природой, а в наши дни немалое число людей, которые никогда не видели и не слышали моря, знакомятся с ней через кино и телевидение (не считая музыки, которая ее транскрибирует). Эта схема становится усвоенной готовой схемой, существующей независимо от воспоминаний, которые она вызывает.

Что бы ни шуршало, есть звуковая схема шуршания: движение туда-сюда, шероховатости, присутствие материальных звуковых индексов, зернистость. Доказательством служит то, что, когда респондентам дают послушать некоторые звуковые процессы, не дав предварительной визуальной идентификации и словесных указаний (акусматическое и неидентифицированное слушание), они говорят: «Не знаю, что там такое, но это шуршание».

5.6. Слово для каждого звука, звук для каждого слова?

Работая с прослушиванием звуков и собирая слова, существующие в ряде разных языков, конечно, не следует ожидать, что для каждого звука чудесным образом найдется точное слово и что каждое слово будет обозначать определенное и хорошо различимое звуковое явление. Было бы наивно ожидать