Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это вопрос нескольких дней. Ты же знаешь, главным критерием отбора персонала из деревни является мое личное мнение!
— Надеюсь, ты на многих отыгралась? — хохотнула Шурка.
— Как тебе сказать… — улыбнулась Юля. — На некоторых не без удовольствия!
— Кирилл приходил проситься? — округлила глаза Калинина.
— Мать его! Она от Наташки узнала, вот и пришла. А вообще, знаешь, меня смутил поток желающих работать в Сиренево.
— Ну, привыкай, тебе ведь с людьми работать! В первую очередь с гостями и персоналом. Тебе не только милой и любезной придется быть, но жесткой и решительной. Реверансы будут неуместны. А то ведь на голову сядут.
— У каждого подразделения будет свой начальник!
— Тем более, начальникам этим сразу надо показать, кто тут главный! — назидательно сказала подружка.
— Я буду отчитываться Андрею Михайловичу и человеку, которого назначат нас курировать! — ответила Юля, застегивая на шее аметистовое колье Четвертинских, добавив к нему сережки и браслет.
— Ты уже знаешь, кто это?
— Нет, они еще не определились с кандидатурой! Но, уверена, сегодня нам его представят!
— Его? — заинтриговано протянула Шурка. — Думаешь, мужчина? Вот здорово было бы, если б молодой и неженатый! — мечтательно добавила она.
— Ага, размечталась! В их компании работают серьезные и зрелые старцы! Хотя, возможно, есть молодые и неженатые, но ты ж знаешь этих москвичей! Плейбои и мачо с самооценкой выше крыши! Нет, нам такие не нужны! Пусть бы был нормальный, адекватный дядечка, вроде Андрея Михайловича! — сказала она.
— Ладно, — согласилась Шурка, правда, без особой радости. — Ты сегодня прям сияешь. В этом платье, да еще и с драгоценностями затмишь любого! Настоящая принцесса!
— Не поверишь, Шурка, именно так себя и чувствую! — засмеявшись, обернулась к ней Юля, оторвавшись от созерцания своего отражения в большом зеркале в золоченой раме, и поправила складки длинного платья с глубоким декольте и пышной юбкой из тафты. Платье оставляло открытыми руки, облегало грудь и талию. Оно было белоснежным, и лишь юбку украшала вышивка в тон розовых аметистов. Такого же цвета были атласные туфельки на тонкой шпильке, и клатч, который она намеревалась взять с собой. Конечно, макияж был безупречен, как и волосы, которым она придала объем и собрала в небрежную косу, ниспадающую на плечо. — Мне положено выглядеть так, чтобы не стыдно было ни перед гостями, ни перед прессой, а ее будет много. Причем, не только наша, но и российская тоже. Пресс-секретарь предупредил меня, что, возможно, придется дать интервью, и дал указание относительно того, о чем можно говорить, а что лучше не комментировать!
— Боже, как все сложно и запутанно!
— Зато так интересно!
— Тут ты права, я который день чувствую детский восторг от всего происходящего! Как думаешь, Ариан приедет? Ты ведь ждешь его? — спросила подружка, неожиданно сменив тему.
Юлька не обернулась, но улыбка исчезла с ее лица. Она больше не спрашивала Старовойтова-старшего, будет ли сегодня Ариан. Но надежда, как известно, умирает последней, и она ждала его, убеждая себя, он не может пропустить такое событие, ведь, несмотря ни на что, Сиренево ему небезразлично. Конечно, Юля все же рассказала подружкам и о Сиренево, и о своем происхождении, и об Ариане.
— Я не знаю, но очень хочу верить, что он приедет! Прошло четыре года с нашей последней встречи! Даже если он все забыл и счастлив со своей женой, я все на свете отдала бы, только увидеть его снова… Хотя бы просто увидеть! — честно призналась Шарапова.
Шурка ничего не ответила, только вздохнула. Она бы и не успела что-то сказать. В комнату вбежала Катя, которая вышла, чтобы с лестничного пролета понаблюдать за тем, что происходит внизу.
— Девчонки, пресса уже прибыла! И народ начинает подтягиваться! — с восторженным блеском глаз поведала девушка.
— Думаю, нам пора спускаться!
— Я так волнуюсь! — прошептала Шурка.
— А я, думаешь, нет? — ответила ей Катерина. — Кстати, только что на лестнице встретила такого мужчину… Ему лет тридцать, а то и больше, но такой симпатяга, высокий, накаченный, темноволосый… Мрачноватый немного, конечно. Посмотрел на меня из-подо лба и ухмыльнулся. Вышел он из верхних комнат. Вероятно, вип-персона.
Юлька с Шуркой переглянулись, подумав об одном и том же.
— Ну, девчонки, с Богом! — сказала Юля и, подхватив подол пышной юбки, направилась к выходу. Минуя уютную гостиную второго этажа, они вышли в холл, а потом и на парадную лестницу, усланную изумрудно-зеленой ковровой дорожкой, которую удерживали на каждой ступени золотые металлические ковродержатели.
Катя что-то сказала, и девушки засмеялись. И продолжали хихикать, вероятно, скорее уж нервно, минуя пролеты.
Вестибюль у лестницы был небольшим, поэтому мужчину около окна они увидели сразу. Он стоял в расслабленной позе, одну руку сунув в карман брюк, а вторую со стаканом, в котором золотился бренди, подносил к губам. Темные, блестящие волосы были зачесаны назад и ниспадали на воротник сизого пиджака. Что-то в облике этого человека показалось знакомым Юльке.
— Это он, — шепнула Катька, завидев незнакомца, а тот, заслышав их смех и шаги, медленно обернулся. Брови мужчины поползли вверх, а у девушки с губ сбежала улыбка. Она сбилась с шага и ухватилась за перила лестницы.
У окна стоял Матвей Гончаров и смотрел на нее расширенными от удивления глазами.
Он не ожидал увидеть ее здесь, а уж Юлька и подавно. Она ждала Ариана, а вместо него этот человек! Зачем? Почему? Какое он имеет право здесь присутствовать?
Вероятно, те же вопросы пронеслись в голове Гончарова, и он вознамерился тут же получить на них ответы, сделав шаг в ее сторону. Но девушка не стала ждать, пока он доберется до нее, вспомнив вдруг, чем закончилась их последняя встреча в номере «Метрополя». Матвей, она была в этом уверена, тоже помнил это очень хорошо.
— Девчонки, спускайтесь без меня! Догоню! Я кое-что забыла в комнате, — негромко сказала она и спешно стала подниматься по лестнице, не дав подружкам опомниться.
Глянув вниз, она увидела, как Матвей, придя в себя от изумления и неожиданности, перепрыгивая через две ступени, бросился за ней.
Юлька не была трусихой, но самообладание покинуло ее. Паника накрыла с головой, напрочь выключая здравый смысл.
Миновав лабиринт комнат и дверей, она побежала к черной лестнице и, рискуя сломать себе шею, стала быстро спускаться. Затем пересекла веранду и спряталась за старую раскидистую ель, что росла между флигелем и Большим домом. Пытаясь справиться со сбившимся дыханием, Шарапова на мгновение зажмурилась и закусила губу.
