Это было безумием. С минуты на минуту начнут пребывать гости, она должна быть рядом со Старовойтовым, чтобы встретить, представиться, улыбнуться, пожать руку. А она прячется за елью как последняя преступница, вместо того чтобы насладиться этим вечером.

Постояв несколько минут и успокоив бешено колотящееся сердце, Юля обернулась и присела на корточки. Осторожно приподняв пушистую ветку, она увидела, что Гончаров стоит на ступеньках веранды и курит, а еще через мгновение ей почудился аромат дыма и запах его туалетной воды. Их разделяло метров пятнадцать, не более, и если он сейчас спустится и пройдет вперед, обязательно ее обнаружит. Девушка боялась даже представить, что тогда будет. Она не знала, на что способен этот человек в гневе, но ей казалось, на многое.

Шараповой очень бы хотелось никогда больше с ним не встречаться, как и стереть из памяти то, что произошло той ночью. Она вообще не понимала, зачем поехала с ним в кафе, а потом и в номер пошла… Должна была понимать, что он просто решил переспать с ней, и намерений своих не скрывал. А она… Он ей не нравился, был совершенно безразличен, по-другому и быть не могло, ведь в сердце ее жила любовь к другому человеку. Она помнила об этом, когда их разделяло расстояние даже в метр, но когда оказывалась в его руках, с ней происходило что-то странное, непонятное, необъяснимое. Матвей пробуждал в ней ощущения и эмоции, которые пугали. Подчинял ее своей воле. Мог сделать с ней что угодно. А Юля этого не хотела. Она не была глупой, и кое-что знала о физической, почти животной зависимости людей, это казалось ей страшным. Девушка предпочитала чувства, а страсть считала губительной, недолговечной и разрушительной.

И вот теперь Матвей снова ворвался в ее жизнь. Случайность это или совпадение, Юлька не знала и не хотела знать. Прошло четыре года, и при желании он мог отыскать ее еще тогда. Достаточно было спросить у Старовойтова-старшего или Ариана. Но Гончаров этого не сделал. Выжидал? Искал подходящего момента? Или просто и думать о ней забыл? Возможно, сегодня ей предстоит это выяснить, как, впрочем, и то, что замышляет мужчина, для чего сюда приехал. А может быть, оправившись от первого потрясения, он предпочтет сделать вид, что они и вовсе не знакомы? Это было бы предпочтительнее для нее, но верилось с трудом. Оставалось уповать лишь на здравый смысл, который все же возьмет верх над эмоциями, и он не устроит скандал посреди вечера. И вообще, есть Андрей Михайлович и Анна Владимировна, она всегда может попросить защиты у них.

Матвей продолжал стоять на ступенях, а Юлька, решив, что он не заметил ее, задумалась о том, как скрыться за южным флигелем и войти в дом через центральный вход. Но вдруг в ее сумочке «запел» мобильный.

Выругавшись сквозь зубы, девушка лихорадочно расстегнула сумочку. Нажав на кнопку, поднесла телефон к уху, по-прежнему не поднимаясь во весь рост и не спуская глаз с Гончарова.

Мягкие вечерние сумерки лишали возможности разглядеть лицо мужчины, но почему-то девушка была уверена, Матвей слышал, как звонил мобильный и догадался, что она спряталась за елью. Он все понял и сейчас, небось, стоит и ухмыляется. Лениво раскачиваясь на носках, решает, спуститься ему и обнаружить ее или все же уйти.

— Юлька, ты где потерялась? — шептала в трубку Шурка. — Тебя спрашивал Андрей Михайлович.

Не произнеся ни слова, Шарапова отключилась, а Гончаров развернулся и скрылся за стеклянными дверями веранды.

Приподняв подол платья, ступая на носках, чтобы не измазать атласные туфельки, Шарапова выбралась на рыжий асфальт партера и прошла к парадному крыльцу. Она понимала, Матвей может поджидать ее где угодно. Но выбора у нее не было. Встречи с ним все равно не избежать, а у дома уже плавно тормозил автомобиль с европейскими номерами.

Она вошла в холл, мимоходом оглядела себя в большое зеркало. Щеки разрумянились, глаза блестят, а в целом все в порядке. Через колонную галерею было видно, как работники доставляют в ряды стулья в парадной гостиной. В кабинете слышались мужские голоса и женский смех, да и в столовой что-то обсуждали.

Не зная куда пойти, девушка собралась заглянуть в столовую, но дверь кабинета отворилась, и в галерею вышли Старовойтовы. Одни, хотя она могла поклясться, что в комнате с ними был кто-то еще.

— Юля, а вот и вы! Выглядите потрясающе, аметисты вам к лицу! — Андрей Михайлович, подойдя ближе, взял ее руку, прикоснулся к ней губами, как в старых добрых фильмах, и засмеялся.

— В этом доме по-другому нельзя, чувствуешь себя так, словно перенесся на сто лет назад! — сказал он, комментируя свой поступок.

— Вы прекрасны, Юля! Просто глаз не оторвать! — вторила ему Анна Владимировна, обнимая девушку.

— Ну что же, вы готовы? Пойдемте, — мужчина предложил им обеим руки и повел сквозь комнаты на веранду, которую заливал яркий свет хрустальных светильников у самого потолка. Из красивых ваз гроздьями ниспадала сирень всевозможных видов и оттенков. На столах в бокалах искрилось дорогое шампанское. Трехъярусный торт тоже украшали каскады сирени, на фарфоровых этажерках были разложены фрукты, сладости, пирожные, тарталетки, всевозможные канапе.

Первые гости уже поднимались по ступеням веранды, тут же защелкали затворы фотокамер.

А дальше последовали приветствия, рукопожатия, комплименты, откровенное восхищение, удивление и внимание, в котором Юля купалась, забывая обо всем на свете. Даже Матвей Гончаров отошел на второй план, тем более в толпе его тень ни разу не мелькнула. Шампанское и смех лились рекой. К ней то и дело подходили представители прессы, чтобы поснимать и взять интервью. Политики, дипломаты, бизнесмены и представители европейской культуры то и дело оказывались рядом, чтобы выразить благодарность. Русская речь звучала вместе с английской и немецкой. Казалось, внимание всех собравшихся в этот вечер приковано даже не к истории усадьбы Сиренево, а к ней. Сиреневый вечер стал ее дебютом в качестве администратора имения. И она чувствовала себя уверенно, легко и свободно. Старовойтовы, наблюдая за ней, единогласно решили, что сделали правильный выбор. Юлька великолепно справлялась. Она не тушевалась, не заикалась, не спотыкалась и не краснела. Как говорят в народе, гены пальцем не задавишь! Это высказывание было как раз про нее. Гены Четвертинских сегодня в ней были особенно заметны.

Это был ее триумф, и она чувствовала себя счастливой.

— Юля, примите наши поздравления! — к ней подошел Андрей Михайлович и протянул бокал с шампанским. — Мы, как и все присутствующие, восхищены! Вы превосходно держитесь и справляетесь! Очень рады, что вы приняли наше предложение, и