После того, как Машку домой отвожу, читаю перед сном книжки. В командировки не езжу, никуда толком не вылезаю. Жду, когда рыжик ко мне вернётся. Это охренеть как странно — проводить столько времени с женщиной, с которой у тебя нет секса.

Следующим шагом должен был быть наш совместный поход в ресторан — нормальное свидание. Но случился бал у мэра. Между нами по-прежнему ничего нет. Знали бы мои старые приятели, как давно я бабы не нюхал — засмеяли. Но я ничего, привык. Первое время на стенку хотелось лезть, постепенно отпустило. Я свою девочку жду, уверен, однажды ей захочется, и я с лихвой буду вознагражден за каждую минуту ожидания. Тяжело только непосредственно рядом с ней. Мне кажется, у меня даже от звука ее голоса член дергается.

— Ну и какого черта ты припарковался как олень? — ругаю Олега, открывая дверцу для своей девочки.

Беру ее за руку и веду ко входу в шикарное здание в центре.

— Десять раз спрашивал, — бурчит Олег.

— Ты еще поговори мне!

Маша едва заметно улыбается. Хватаюсь за это, как за соломинку.

— Тебе нравится, когда я его обзываю!? Олег ты олень, олень, олень!

— Миша! — рыжик неожиданно заливается самым настоящим смехом.

Мне кажется, что это впервые за долгий период времени. Внутри становится тепло и хорошо.

Зал ресторана забит нарядными людьми, от женских платьев и побрякушек рябит в глазах, но красивее моей спутницы никого нет. Раньше бы я оставил даму на кого-то, а сам пошел руки жать, для продвижения бизнеса, а теперь ни на шаг. К окружающим присматриваюсь, вдруг кто-то чересчур активно мою девочку разглядывает.

— Я боюсь здесь что-то пробовать, еда такая необычная, вдруг эти штуки с клешнями оживут и поползут, — жмется Маша к моему локтю, хихикнув.

А у меня в груди будто воздушный шар раздувается. Машка расслабилась, ей хорошо, она потихоньку тает. И я счастлив от этого. Улыбаюсь ей, наклоняюсь и нежно целую в макушку.

— Это крабы и мне кажется они давно погибли в кастрюле именитого шеф повара из Франции. Хочешь, можем попробовать? — зависаем мы над фуршетным столом.

И все-таки за нами наблюдают. Верчу башкой, натыкаясь на сверлящий взгляд Тимура Айвазова. Этот турок пришел сюда с какой-то блондинкой и, попивая из бокалов, они увлеченно нас обсуждают.

— Видишь, того говнюка в сером костюме?

— Симпатичный, — констатирует Маша. Нервно вздыхаю. Когда Азалия его хвалила было смешно, сейчас неприятно.

— Если меня когда-нибудь собьет машина, знай, это его рук дело.

— Не говори так, — сильнее цепляется за меня Маша, а я хочу эту тему развить и послушать, как она за меня боится.

Но в это время к нам подходят.

— Михаил Сафронович, брат, рад видеть, что-то ты с радаров совсем пропал.

Пожимаю руку Айвазову и Машку инстинктивно плечом закрываю. Я и не знал, что такой собственник. По правилам приличия я должен ее представить. Он-то имя своей давно назвал, а я почему-то медлю.

— Маша, — протягивает руку блондинке, знакомится, кивает «брату» Тимуру.

— Ах, вы, наверное, та самая Маша,— смеётся Айвазов.

Еще раз имя ее назовет, и я мошонку ему выдеру.

— Это что еще значит? — огрызаюсь, как дворовое быдло.

— Тише, Дусманис, не веди себя как неандерталец. Слухи ходят, что тебя девушка по имени Маша в плен взяла. Теперь вижу, — осматривает Тимур мою девушку с ног до головы, — тебя можно понять.

Капец его мошонке. Уже сжимаю руку в кулак и делаю шаг, но смазливую рожу Айвазова спасает мэр.

— Весь бомонд гостиничного бизнеса у меня на балу, — раскрывает объятья мэр.

Маша успокоительно гладит мою руку. Я вынужден поддерживать разговор, а «брат» Тимур отчего-то ухмыляется.

— Пойдем, потанцуем, — шепчет Маша, когда от нас отходит мэр с супругой.

Злость тут же отпускает, у моей девочки обнаруживается еще один талант — успокаивать меня.

Кладу руку на ее талию, прижимаю к себе и забываю обо всем на свете. Мы медленно движемся в объятьях друг друга. Сжимаю ее сильнее. Вокруг нас очень «большие» люди. Бизнесмены со своими женами, работники мэрии, приезжие гости из-за границы, а мужик в углу, кажется, — советник президента. Все они очень прилично танцуют, беседуют, сдержанно смеются. В какой-то момент свет становится глуше, с потолка сыплется какая-то цветочная хрень, по полу ползет дым, а я слегка отодвигаюсь и любуюсь своей Машей. Она смотрит на меня. И единственное, что мне приходит в голову в этот момент — это наклониться и поцеловать ее. Что я собственно и делаю. Сердце колотится как у кролика, мозги превращаются в кашу. Касаюсь ее теплых губ, и, не чувствуя сопротивления, ныряю языком внутрь. Целую ее мокрым, пошлым поцелуем, от которого в паху моментально простреливает. Не могу иначе, очень хочу ее.

Мы с Машкой на самом пафосном мероприятии года, среди кучи мужиков в пиджаках и с портфелями. Здесь и сидеть-то за столом надо исключительно по бумажкам с фамилией. А я бесстыже губы Машины посасываю и охренительно доволен собой.

Никогда бы не подумал, что до сюсюканья у меня в жизни дойдет. Все-таки взрослый мужик, нос одним ударом могу сломать, а тут стою уже час на веранде мэрии и внимательно слушаю, как Машка названия созвездий перечисляет. В небо наманикюренным пальчиком тычет, а я ничего, заслушался. Умная она у меня, много знает. Я раньше как-то не задумывался, что женщина может быть интересным собеседником. Девушки красивые для другого нужны, а поговорить можно под пиво с мужиками в сауне или вип-кабинке ресторана. А с Машкой вот уже час стоим и вроде как никто и не нужен. Фейерверк посмотрели, жену мэра до истерики своими засосами довели, крабов попробовали, ну прям не вечер, а праздник какой-то. Она к перилам прижалась и вдаль смотрит, о природе ночных хищников рассказывает. Интересно кстати, познавательно. Но мне рядом с ней быть уже невтерпеж. Настроение у девочки отличное, губы от моих поцелуев распухшие. Пришло время нарушать между нами границы по ускоренной программе. Думал, все сделать постепенно, не нагнетая, но сексуальные поцелуи с языком мои одуревшие долгим воздержанием мозги высушили. Больше ждать я не в состоянии.

Позади нее стою, к заднице ее сладкой плотно прижимаюсь, демонстрируя силу своей привязанности и тоски. Ей же нравится, когда я настоящий. Вот он я, изнывающий от спермотаксикоза в ее присутствии. Совру, если не отмечу, что это платье, которое я сам для нее выбрал, просто вызов моему либидо. Ее красивые сиськи, маячившие весь вечер перед моим лицом, довели меня до каменного состояния. Опускаю голову, Машкину речь прерывая, веду языком по голой шее, в ямочке между ней и плечом оставляю глубокий поцелуй легко переходящий в неистовый засос. А затем зубами кожу нежную прихватываю. Машка стонет, не сопротивляется, ко мне резко поворачивается, глаза мои ищет. С удовольствием отмечаю, что ее собственные, будто пьяные, огнем горят.