К стыду Макса, первым неладное осознал Кирпич:

– Стоять! Там диксы! Не тритон это! Диксы!!!

Один из бегущих навстречу голосом, полным ужаса, подхватил этот крик:

– Ди-и-иксы!!!

Торопиться резко перехотелось. Остановившись, Макс начал оглядываться с таким усердием, что едва шею не свернул. Увы, укрытий, способных задержать тварей, поблизости нет. Лес рос на ровнехонькой почве – ни ям, ни холмиков, ничего подходящего. Понимая, что убегать от таких противников бессмысленно, Макс начал борьбу с паникой. Для начала ухватил за руку самого прыткого работничка, повалил его на землю:

– Стоять! Всем стоять! Куда бежите, идиоты? Разве от них можно убежать?! Встали все и ждем! Чего вылупился? Копье потерял? Лучше бы ты голову бестолковую потерял! Вон хватай палку и тоже становись! Да не труситесь вы, их немного!

Последний вывод Макс сделал из простого наблюдения – преследователей не замечалось. Раз так, то их явно не толпа. Но все равно напрягает как-то… Ведь лес бамбуковый не настолько густой, чтобы в нем можно было эффективно скрываться, причем на бегу. Но диксы, прежде не славящиеся маскировочными талантами, почему-то превратились в невидимок.

Или их вообще не было?

Обернувшись к первому бегуну, поднимавшемуся с земли, Макс заорал ему в лицо:

– Обкурились, скоты? Где ваши диксы?

– Да были они! Были! Я двоих видел, а Рыжий даже стрелял!

– Рыжий! Вот же идиот! Лучше бы пистолет поварихе доверили, чем ему! Пошли посмотрим, где там ваши диксы. Работнички…

Приближаясь к месту, где разбежавшаяся бригада бросила кресло-катапульту, Макс издали засек подозрительное движение. Все заметные передвижения в лесу, как правило, происходят в горизонтальной плоскости, но там почему-то что-то дергалось по вертикали. Приближаясь, он начал различать детали и понял, что там, скрытый за стволами бамбуковых гигантов, прыгает человек или, скорее, двое. А когда подошел еще ближе, понял, что люди эти странные: голые, с пропеченной солнцем грязной кожей, спутанными волосами.

Диксы.

Еще через несколько шагов картина открылась во всем великолепии. Некогда один из «шестерок», Рыжий, гроза нерадивых сборщиков и мелочный барыга, болтался в воздухе, обхватив ствол бамбука руками и ногами на высоте не менее пяти метров. Как он туда забрался, было совершенно непонятно и в данный момент малоинтересно. Зато стало понятно, почему диксы не преследовали бригаду. А зачем, если добыча – вот она, перед носом? Твари не разменивались на многозадачность и редко задумывались о лишних сложностях. То, что Рыжего еще надо как-то стащить вниз, их напрягало меньше, чем пробежаться недалеко, чтобы без хлопот сожрать кого-нибудь, не умеющего так ловко взлетать на гладкие стебли одеревеневшей травы.

Один дикс в своей прошлой, нормальной жизни был женщиной. Но все это осталось в столь давнем прошлом, что даже примерного возраста не понять. Второй, гораздо крупнее – мужчина, и переродился совсем недавно, частично сохранилась одежда. Оба, поскуливая и похрюкивая, пытались достать Рыжего. То прыгали, вытягивая лапы к прижатым к стволу ступням, то пытались вскарабкаться, но падали – даже их силы и ловкости здесь не хватало.

Впрочем, женщина оказалась сообразительнее. Вероятно, со временем твари и впрямь умнеют. Вскарабкавшись на спинку кресла, она в длинном прыжке лишь чуть-чуть не ухватила за ногу Рыжего. Поняв, что находится на верном пути, бросилась обратно. Вот сейчас точно достанет. Увы, на этом курсе в ее поле зрения попала возвращающаяся толпа, и реакция была мгновенной: завизжав, она бросилась в атаку.

– Не стрелять! – крикнул Макс Дине. – На копья их!

Копья, несмотря на панику, остались не только у ребят Макса, но и у некоторых рабочих. Тактика боя с тварями была проста и отработана годами сосуществования на тесном пространстве отмелей. Силу можно сломать большей силой или хитростью. Сильнее дикса один на один быть невозможно, хитрых людей тоже немного, оттого вопрос решали количеством – убивали толпой. Одни принимают на копья ревущее тело, другие, подскочив ближе, лупят его дубинами, деревянными мечами, топорами или тем, что под руку попадется. Против массированного надругательства их живучесть пасовала – дохли как миленькие.

Вот и сейчас пришедшие в себя рабочие, вспомнив, чему их учили или с чем приходилось сталкиваться, в один миг сбились стеной, выставив копья перед собой. Только что среди стволов бамбука стояла растерянная толпа, и вдруг появилась крошечная пародия на выстроившееся фалангой войско.

«Старуху» прокалывать не пришлось. Она сама с разбегу налетела сразу на два наконечника – костяной «лавровый лист» и железный конус, сбитый из скатанного куска автомобильной жести. Раны, мгновенно убивающие нормального человека, ее не смутили. Перебирая руками по древку копья, она пыталась подобраться поближе к рукам, его сжимающим. Как доберется – оторвет. Второй дикс, бросив свое занятие, тоже помчался в атаку.

Решив не рисковать, Макс вытащил ультразвуковой свисток, прижал к губам, дунул. Звука не услышал, что не удивляло, – человеческое ухо и не должно его слышать, разве что детское, иногда женское или у отдельных уникумов. Оба дикса замерли, завороженно уставившись на Макса.

– Бейте их! Быстрее! – крикнул он и еще раз дунул в свисток, на этот раз протяжно.

Второго дикса завалили сразу – недавний смертник, подбежав сзади, с размаху опустил на его голову топор. А вот с первой повозились. Получив несколько ударов дубинками и деревянными мечами, она перестала заниматься самосозерцанием и, не обращая внимания на неслышимые, завораживающие тварей трели, ухитрилась вырваться. Но вместо того чтобы стремглав убежать, кинулась на толпу. Неудачно – древки копий уперлись в землю, она наколола себя еще глубже, не удержалась на ногах, завалилась на землю. Ее пришпилили еще в нескольких местах, потом наконец добили.

– Что бы вы без нас делали, салаги, – довольно заявил Бродяга, вытирая холодный пот дрожащей рукой. – Ну как мы их? А?

Народ одобрительно загудел на все лады, пока что нечленораздельно – отходили от стресса. И только Кирпич, внешне совершенно спокойный, настороженно заметил:

– А ведь Африканыч наш масайский так и не успокоился – все смотрит куда-то не туда.

Масай и впрямь вел себя странно. Наскоро вычистив наконечник копья о землю, он замер статуей и как прежде уставился в бесконечность.

– Что с тобой опять такое? – не удержался Макс.

Не поворачивая головы, Маса ответил то же самое, что раньше:

– Еда.

– Какая, на хрен, еда! – не понял Бродяга. – Да всех уже убили. Или новые бегут?

Кирпич, почесав затылок, заметил:

– Негритос-то, может, по-русски и не ферштейн, но слово «жрать» и все, что к нему близко, влет запомнил. А ведь диксами он вряд ли питается – ими даже людоеды брезгуют. Братаны, мне кажется, он имел в виду что-то другое. Совсем другое…