При сооружении каркаса столкнулись с такими трудностями, что пришлось прокалывать колена опорных бамбуковых стволов – заполненные водой, они становились гораздо послушнее. Пошли даже на использование «элитных» материалов из мастерской бронзовых людей: доски, брус, высушенные бревна. Безжалостно расплели канаты на их кораблях – если понадобится, когда-нибудь потом можно сделать новые из кокосового волокна. Парашютные стропы и тросы не резали, пустив их в качестве главных «подвязок» между тягачом и плотом.

На третий день работ случилось новое ЧП: лопнуло одно из опорных бревен в плоту. Не выдержало каждодневных нагрузок, усиливающихся в приливы. Пришлось, бросив все, аврально приделывать пару новых, чтобы с запасом вышло. Нечего было и думать, чтобы отложить это на завтра, – при следующем подъеме воды все может попросту рассыпаться. Вот и вкалывали, не глядя на часы, вымотавшись как лошади на пахоте. В разгар этой работы к бую заявилась Анфиса. Все были настолько уставшими, что даже испугаться не успели. Впрочем, она и не подумала пугать, и вообще агрессии не проявила. Сделала круг и радостно накинулась на не успевшую убраться акулу. С тех пор хищница так и шныряла вокруг, подъедая всех крупных рыб. Вела себя будто сторожевая овчарка, но с достоинством. Когда Макс, набравшись решимости, поплыл к ней, величественно ушла в глубину и пару часов не показывалась. Причем вряд ли испугалась – здесь что-то другое. Впрочем, вдаваться в тонкости психологии морских обитателей было некогда.

На восьмой день начал протекать водолазный колокол, и пришлось сворачивать работу раньше времени. Макс, замотанный как никогда, даже пожалел, что это не случилось утром, – получился бы выходной.

Ночевал он на «Челленджере», там же ел. Работы проводились вдали от поселка, и связь поддерживалась только по рации. Никто не приходил сюда в гости, бригады сборщиков и рыбаков работали в других местах, не приближаясь к этому бую. Каждый день одни и те же лица, одинаковые разговоры, уже надоевшая синь глубины, шум в ушах, боль в голове и груди. Как ни берегли себя, но без травм не обходилось: то бревно выскользнет из рук и, всплывая, ударит краем; то о край колокола стукнешься; то еще что-нибудь непредвиденное – на глубине всякое случается. Хорек едва не погиб, когда уронил молоток для забивания распорок и тот неудачно упал в щель, облюбованную ядовитым осьминогом. Ведь не любят они таких темных мест, но этот почему-то оказался исключением.

Пикар трижды в день выходил на дежурную связь с поселком, от него и узнавали тамошние новости. Как правило, там было спокойно, но тоже случались приключения. На делянки лесорубов регулярно нападали ящеры, но человеческая хитрость не знает границ. Те построили укрепление, через которое рептилии не могли перебираться с присущей им живостью. Застрявшие туши принимали на себя удары копий, обессилевших от потери крови хищников добивали дубинами по голове или коронным уколом Масы – сверху, в основание шеи, для чего соорудили специальный помост.

Но даже эти меры не помогли. Одна из девушек, которые приносили лесорубам обед, неосторожно отошла далеко от делянки. Непонятно каким образом, но не заметила мелкого ящера. Тот вцепился ей в бедро. На крик подоспели ребята, прибили гада, но поздно: умерла по дороге в поселок от потери крови и яда. Тройка диксов напала на группу, высланную к месту давнего «пулеметного побоища», – нужно было собрать то, что осталось после готов. В итоге потеряли одного бывшего смертника, после чего, уже с подкреплением преследуя тварей, натолкнулись на целое кубло: у западного берега те что-то вроде гнезда устроили. Нескольких смогли убить, но потеряли двоих, плюс один заработал перелом руки с вывихом – ему пытались конечность оторвать. Легко отделались.

Остров не прощал беспечности. Макс понимал, что здесь небезопасно, но пять смертей за неполные две недели – как-то слишком.

Хотя был и светлый момент – несмотря на потери, население бывшего города бронзовых людей возрастало с каждым днем. Сработала идея с дозорами на буях. Пока что дежурных групп было семь, в идеале, когда освоятся и разведают округу, их число планировали увеличить вдвое, а то и больше. Люди здесь сыпались не слишком часто, но достаточно регулярно. К сожалению, многие из них перерождались и умирали потом от ударов милосердия, но молодежь, как обычно, быстро приходила в себя после короткого периода трясучки. За то время, что Макс проводил под водой, прибавилось шесть человек. Так что один в плюс. Даже два – одна из девочек родила крепкую дочку с приличными шансами на выживание.

На «Челленджер» не покушались ни диксы, ни готы, хоть он болтался у всей округи на виду. Или чудеса иногда случаются, или повезло. Даже акулы, и прежде не очень-то досаждавшие, после появления Анфисы сгинули, будто их тут вообще никогда не водилось. Но это не плюс, а минус – раньше этих глупых хищниц легко добывали водолазы, скрашивая и без того нескудный корабельный рацион.

В общем, можно умереть со скуки, не будь ежедневной изматывающей работы.

Утром одиннадцатого дня монотонные будни закончились. Стропы и тросы, на которых был подвешен тягач, обмякли. Вместо них в струну вытянулись якорные канаты – машина закачалась на них, будто дирижабль на привязи. Их начали осторожно отпускать.

Медленно, со скоростью не больше четырех метров в час, тягач пошел наверх и к вечеру уперся верхним рядом опорных бревен в плот. Последний даже приподнялся, хоть и едва заметно: плавучесть у подводной конструкции была близка к нулевой.

Дальше пришлось браться за весла – буксировать неуклюжее сооружение к мелководью. Дорога не длинная, но мешал ветер и тяжесть груза. Лишь вечером гусеницы коснулись песка.

Водолазные работы на этом не завершились. Весь следующий день ушел на разборку подъемной конструкции. Ломать – не строить, но все равно долго провозились. Лишь оценив воочию количество плавающего по округе и выброшенного на берег количества бамбукового и деревянного хлама, Макс ужаснулся тому объему труда, который они совершили.

Осталось последнее – закрепить буксировочные тросы и позвать помощь из поселка. Случилось это на тринадцатый день работ, но дата, столь пугающая для суеверных, никак себя не проявила. Было много неразберихи, ругани, порвали один канат, связанный из обрывков тех, что использовали для укрепления конструкции. Но так как к буксировке привлекли почти все население поселка, тягловой силы хватало, и это оказалось решающим фактором. Было трудно, ноги вязли в песке на дне, люди падали, действовали несогласованно. Но все равно из воды для начала показалась башенка с пулеметом, затем темная туша корпуса. Часа через три после полудня, переждав пик жары, завершили титанический труд – тягач замер среди кокосовых пальм.

Все попадали, где стояли, – устали как собаки. Даже радоваться сил не осталось. Хотя и неизвестно чему здесь радоваться: ведь тягач – не танк, и вообще пока что мертвый хлам металлический. К тому же набит телами тех, кому не повезло по прибытии, и ордами крабов, обожающих тухлятину. Мертвая груда железа, которую надо поставить на ноги. Точнее, на гусеницы. И гусеницы эти должны вращаться не под усилиями сотен «бурлаков», а от своего мотора.