– Итак, причин для беспокойства нет? – спросил ведущий.

– Нет. Тем более что хранилище в Роттердаме, самом крупном европейском порту, в это время года всегда заполнено до краёв, поскольку зима на носу и потребность в мазуте вырастает.

– Должны ли мы рассчитывать на повышение цены?

Эксперт свирепо кивнул.

– В этом я уверен. Концерны, как всегда, воспользуются ситуацией. Однако объективно повышение ничем не оправдано, или, если оправдано, то лишь в минимальной степени.

Ведущий повернулся к камере с примирительной улыбкой и сказал:

– На этом, дорогие зрители, мы заканчиваем нашу передачу. Её итогом, я надеюсь, явился вывод: сохраняйте спокойствие. – Он посмотрел в свои бумажки. – А сейчас мы переключаемся на наших репортёров Бербель Мюллер и Торстена Ребуса, которые расскажут нам об открытии автомобильной выставки в Пекине. – Он на мгновение замолк, сообразив, что он тут сейчас сказал, и затем продолжил: – Ну, это как раз в тему. Наслаждайтесь.

Пошли титры. На заднем плане в студии ещё были видны дружно смеющиеся участники передачи, потом картинка сменилась.

Самая важная новость дня осталась неоценённой в её значении и потому даже не появилась в большинстве газет. А там, где появилась, занимала лишь побочную колонку в разделе экономики.

Международное энергетическое агентство IEA сообщает о разрешении на использование стратегических резервов.

Париж. Исполнительный директор IEA Клод Мандель обнародовал заявление о том, что 26 государств, членов IEA, отреагировали совместной акцией на перебои в снабжении нефтью с Ближнего Востока, вызванные разрушением порта Рас-Танура. Разрушения, явившиеся следствием взрыва, обусловливают серьёзный перерыв в обеспечении нефтью согласно Уставу IEA. Страны IEA, как и Комиссия Евросоюза, рекомендуют без ограничений поставлять на рынки для стартового периода в 10 дней эквивалент двух миллионов баррелей сырой нефти в день.

Опять все были недоступны. Абу Джабр захлопнул свой телефон. По телевизору шла передача CNN, убийственная для нервов, со всеми их бегущими строками и лихорадочной сменой картинок.

Было утомительно целые дни просиживать в клинике. С другой стороны, на улицу его не тянуло. Того, что он увидел по дороге сюда, ему вполне хватило. Во Франкфурте на каждой трамвайной остановке висели гигантские плакаты, на которых выгибались женщины, одетые лишь в нижнее бельё. А ведь на остановках стояли школьники! Об этом, похоже, никто не думал.

Несколько раз он видел на улицах явно пьяных людей, они валялись на скамейках, а то и просто на земле. Омерзительное зрелище. А стоит отвернуться, как упрешься взглядом в магазины, где торгуют алкоголем – покупай хоть ящиками.

Нет, уж лучше он посидит здесь. Хотя в помещении, предоставленном ему, было скорее тесновато. Оно состояло из двух смежных комнат, пусть и комфортабельно обставленных, но размерами всего в несколько шагов.

Васима не отходила от своего ребёнка. Мандур в перерывах между процедурами много смотрел телевизор, при этом Васима переводила ему. Абу Джабр и не знал, что она говорит по-немецки. Это произвело на него впечатление. Она оказалась более образованной, чем он предполагал. Возможно, она это скрывала. Ведь многие священнослужители утверждают, что избыток образования вредит душе женщины. Абу Джабр, которому пришлось немало побороться за своё образование, находил этот взгляд достойным презрения, однако знал, что он распространён весьма широко.

Именно Васима обратила его внимание на катастрофу в Рас-Тануре. Она случилась в пятницу, во время вечерней молитвы – и слава Аллаху, иначе погибло бы много людей. А так получили ранения лишь несколько иностранных рабочих, пренебрегавших предписанным перерывом на молитву.

Тем не менее это была катастрофа. И никто ничего не знал. Телевидение показывало картинки, на которых ничего не разберёшь, а репортёры всё время вещали одно и то же. Поэтому он и пытался дозвониться до своего сына. Поскольку Саид был в комитете, который консультировал короля по всем вопросам, касающимся нефти, он наверняка знал подробности. Но Саид был всё время вне зоны доступа.

– Я не понимаю, – бормотал Абу Джабр после очередной попытки. – Не мог же он в такой ситуации просто взять и отключить свой телефон.

Вот, опять кадры, снятые с вертолёта. Какой дым и чад! И это по прошествии двух суток! Что же там случилось?

Он услышал, как вошла Васима. Села у его ног и заглянула снизу вверх ему в лицо.

– Абу, я должна вам кое-что сказать. Я думаю, Саид не хочет говорить с вами.

Он удивлённо поднял брови.

– Что это ты говоришь?

Она потупила взор.

– Тот телефон, номер которого вы знаете, он мог отключить и взять себе другой. Он часто так делает. У него их целый ящик, этих телефонов.

Абу Джабр отрицательно покачал головой.

– С какой стати? Почему бы он не захотел говорить со мной, своим отцом?

– Этого я не знаю. Возможно, я и ошибаюсь. Но ведь он уже не раз звонил вам и объявлял, что у него новый номер телефона. Разве не так?

Абу Джабр изумлённо посмотрел на свою невестку. Она права. Он и сам удивлялся, с чего это у Саида так часто ломаются телефоны.

– У него есть список. Если он не хочет с кем-то говорить, то покупает новый телефон, а остальных обзванивает, чтобы дать им новый номер. – Из другой комнаты послышался кашель ребёнка. Васима поднялась и добавила: – Я не утверждаю, но… Хочу, чтоб вы знали. – И она направилась к малышу.

Абу Джабр взял свой телефон и прошёлся по всем номерам, которые были сохранены в памяти. Он уже звонил по ним, и все, до кого он дозвонился, не знали, в чём дело.

Он нацелился пальцем на кнопку повтора. Что за чушь городит эта женщина?

С другой стороны…

Он отступился. Захлопнул крышку телефона, убрал его. По телевизору показывали, как рабочие растаскивали тяжёлые обугленные обломки, а на заднем плане всё чадило. И снова – вид на танкеры, стоящие поодаль, в Персидском заливе. Целая флотилия в ожидании. На этой катастрофе королевство каждый день теряло миллионы.

Прошлое

Поле «Саус-Бельридж» в Калифорнии представляло собой, насколько хватало глаз, лунный пейзаж. Серая пустыня, до горизонта утыканная нефтекачалками, похожими на динозавров, вновь и вновь опускающими голову к своему пойлу. Гигантское стадо в безостановочном кивании. Вся земля была изрыта бесчисленными шинами тяжёлых грузовиков, грязная, промасленная, неживая. Лишь в укромных уголках, где-нибудь вокруг шкафов переключателей или вдоль трубопроводов, сохранилась редкая зелень, засохшие кустики. А нефтекачалки кивали, кивали, кивали…

– Всего здесь 10 200 скважин, – сказала толстая женщина, которая везла их на джипе. – Поле было открыто в 1911 году и с тех пор выдало больше миллиарда баррелей. Теперь добыча, естественно, падает, но несколько десятилетий поле ещё будет что-то приносить.