Ирка тихонько хмыкнула. Яа-асно, за ночь Дина успела поцеловаться не только с Ерусланом. Надо же, что новые джинсы с девушкой сделали! Она невольно посмотрела на чернявого богатыря…

Выражение лица у Змиуланова внука было по меньшей мере странным. В нем мешались смех, досада, но больше всего – откровенное облегчение. Лихо насадив вареник на вилку, он с таким энтузиазмом сунул его Федьке в рот, что у того аж веснушки пропали под белыми брызгами сметаны. Он принялся жевать, то и дело ошалело поглядывая на товарища – похоже, ждал совсем другой реакции.

– Потом мы еще немножко посидели… Под грушей, – прочавкал Федька. – Диночка сказала, ей на кухню надо, и ушла…

Ага, на кухню. «К Еруслану», – мысленно добавила Ирка, косясь на Змиуланова внука – теперь тот морщился, как лимон укусил. Да что он кривится – неужто целоваться не понравилось?

– А я остался… Потом будто проснулся – а вы мне уже руки крутите. – Он виновато покосился на «близнецов», будто извиняясь, что тем пришлось утруждаться.

«Близнецы», как всегда, молча и синхронно повели вилками, дескать, не стоит благодарности.

– Да-а, ни фига себе побудка! – с неожиданным сочувствием хмыкнул Вук.

– У него побудка, а у Ирки – вся ночь! – буркнула безжалостная Танька, напоминая, кому тут на самом деле следует сочувствовать.

Федька немедленно застыдился по новой.

– За что я заплатить должна, тоже не помнишь? – поинтересовалась Ирка. – Ты когда за мной гонялся, все орал – ты заплатишь, заплатишь…

– Ха! Так ты, Федюнь, выходит, долги выколачивал? – заржал Вук. – В рэкет подался или у вас личные счеты?

– Да говорю же, не помню я ничего! – Федор уже чуть не плакал.

– Это все пагубное воздействие бессонных ночей и мистических рассказов нашей глубокоуважаемой, но увы, не слишком умной соседки Анны. Федор Алексеевич юноша молодой, воображение у него живое… – возя вареником по тарелке, сказала бабка.

В кухне повисло молчание.

Бабка подняла голову и недоуменно оглядела собравшихся.

– Що? – несколько нервно спросила она.

– Бабушка… Ты вот что сейчас сказала? – осторожно поинтересовалась Ирка.

– Чи вам ухи позакладало? – возмутилась бабка. – Кажу, соседка наша, Анька, дурепа, як про змеюк своих понарасскажет – у кого завгодно мо́зги подвинутся!

– Ты уверена, что сказала именно так? – подозрительно прищурилась Ирка.

– А як? – вздергивая крашеную бровь, спросила бабка. – Та мэнэ саму трясет, як вспомню, що вона про тих побитых змеюк рассказывала, та як воны ей кажуть человеческим голосом… – и почему-то понизив голос до глубокого, почти оперного баса, бабка провыла: – «Скажи кужевой, шо померли межевые!»

Раздался грохот. Вилки «близнецов», как всегда, одновременно со звоном упали на стол. Так и оставшиеся для Ирки безымянными чернявые богатыри уставились на девчонку с откровенным ужасом. Ну конечно, их же вчера весь день не было, явились, только когда Федька взбесился! Вот и не знают, что на Ирку медяницы напали. Она торопливо покивала и еще немножко покорчила рожи и позакатывала глаза, пытаясь дать понять, что да – было нападение, ужас как много змей, но она со всеми героически расправилась. Видно, общение без слов давалось ей хуже, чем самим «близнецам» – теперь они смотрели на Ирку с опаской, явно подозревая, что она рехнулась, иначе чего ее так корчит?

– Хто б ще знав, шо то за страсть – те «межевые» та «кужевые»? – развела руками бабка.

– Межевые – волшебные змеи, живут на границах между мирами. А «кужевая», похоже, какое-то их начальство. Во всяком случае, если кто из межевых гибнет, кужевая должна отомстить, – рассеянно пояснила Ирка.

– О, дывысь, ще одна на говорящих змеюках мо́згами подвинулась! – возмутилась бабка.

– Я… Я вчера, после теть-Аниного рассказа в Интернет слазила, почитала… – кляня свой длинный язык, заторопилась Ирка. На самом деле не вчера, информация о змеях у нее скоро полвинта на ноуте займет, но бабке об этом знать не обязательно. Заторопилась и осеклась, потому что теперь на нее уставились все – не только «близнецы», но и остальные богатыри, и Танька с Богданом.

– А ведь Федька на тебя напал сразу, как эта тетка-соседка домой убралась, – задумчиво процедил Вук.

– Так то выходит, Федя и есть «кужевая»? – явно считая Вуковы слова шуткой, захихикала бабка.

– Да я… да ни в жисть… да знать не знаю… – потерянно забормотал Федор, попытался прижать к сердцу связанные руки, но только дернулся в путах.

– Може, ты вчера виделся с кем или подходил к тебе хто? – насел дядька Мыкола.

– Или выпить предлагал? – подхватил Вук.

– Ой, пане Вук! – испуганно закрывая рот ладошкой, охнула бабка. – Це вы шо ж думаете – гипнотизер какой преступный в городе завелся? Це вин Федьку заставил кинуться на мою биднесеньку… черешню?! – чуть не со слезой в голосе взвыла она.

Вук аж вареником поперхнулся.

– По спинке похлопать, пане Вук? – прервав плач о погубленной черешне, осведомилась бабка.

– Спасибо, перетопчусь как-нибудь, – прохрипел тот. – Не думаю я, мадам, что Федьку натравили именно на черешню, – выразительно глядя на Ирку, сказал он.

У дядьки Мыколы лицо стало как у человека, только что совершившего великое – и неожиданное – открытие! Но сказать он ничего не успел – бабка снова охнула, испуганно схватилась за щеки, распахнула глаза широко-широко и выпалила:

– Так вин и на мэнэ кинуться мог? – И недобро косясь на Федьку, на всякий случай схватилась за сковородку.

Кот со сдавленным мявом свалился у Ирки с колен и гибкой лентой прополз под стол.

Физиономия Вука сделалась совершенно мученической. Он огляделся по сторонам и вдруг прогудел:

– Что-то после волнениев аппетит разыгрался. Хозяюшка, вареники – первый сорт, а нет ли чего посущественнее, навроде сальца?

– Са-ало-о… – мгновенно позабыв о покушающихся на ее жизнь преступных гипнотизерах, протянула бабка – поедание запасов сала с утра явно не входило в ее планы. – А чи в вас влезет? – обвела она сидящих за столом долгим взглядом и остановилась почему-то на Богдане.

– В меня, наверное, нет, я уже пять штук слопал, – неловко ерзая на табуретке, пробормотал мальчишка.

– Не пять, а восемь, та хиба ж я их считаю? – ласково откликнулась бабка.

Вук засмеялся, показывая крупные желтоватые зубы. Воздействие этой улыбки на бабку оказалось неотразимым!

– А шо – мужики вы все здоровые, вам есть много надо! – покладисто согласилась она. – Зараз принесу! Оно у меня в погребе… – Бабка подорвалась с места и исчезла в коридоре.

– Вук-то дело говорит! – едва она скрылась за дверью, взвыл дядька Мыкола. – Змий, як в наш мир вырвався, никого не трогает – тильки Ирку! Та ще ее хлопца!