— Только за ручку их водить — тоже не дело, — проворчал Кхалин. — Быстро становятся сытыми и тупыми, больше ничо создавать не могут. Чуток помочь — да, но не слишком сильно, а то тоже превращаются в тусклых. Не все, но многие.

— На то нам мозги даны, — усмехнулся Черный Кузнец. — Ладно, пойду я, мне еще одного парня из очень поганого мира вытаскивать. Не слыхали про миры, где люди додумались до такого оружия, что им весь мир изничтожили?

— Старшие боги рассказывали, что такие есть и соваться в них не надо, — с удивлением посмотрел на него гном. — А разве там живые есть?

— Есть, не сразу после войны все вымирают, агония долгая, иногда на сотни и тысячи лет растянутая. Ох, и невесело в таких мирах живут…

— Да уж какое тут веселье… — нервно поежился Телларин.

Черный Кузнец попрощался с местными богами, вывел из кокона Козьму, Альвена и Серхио, передал им инфопакет орочьего языка, затем заставил Горхара, наблюдавшего за встречей с Телларином и Кхалином с широко раскрытыми глазами, переодеться в халтан и без промедления покинул малоинтересный ему мир. Следовало немного передохнуть, да и магам желательно было перекусить, ему самому еда требовалась разве что для удовольствия. Предстояло пройти через шесть миров, причем по весьма заковыристому маршруту, несколько раз меняя временные константы самым причудливым образом, выкручивая направление времени и пространства чуть ли не спиралью. В одном из не населенных миров как раз и можно будет остановиться ненадолго, такие чуть в стороне от основного маршрута должны быть.

* * *

Карим погонял коня, тот уже ронял клочья пены, и постепенно понимал, что от погони, кажется, не уйти. Проклятые тангуты[12] вцепились в него, что репей, и гнали по степи, как волка на охоте. До границы идыкутства[13] было еще далеко, может успеет предупредить пограничную стражу о нашествии объединившихся врагов — среди тангутов он заметил и караханидские[14] отряды. И это было хуже всего! Если орду не встретить и позволить ей прорваться в центральные районы страны, но резня будет еще та, мусульмане ненавидят местных уйгуров всей душой, их дико бесит веротерпимость, царящая в идыкутстве. Сам Карим был буддистом, если его можно было так называть, скорее читал пару книг и придерживался некоторых обычаев. Его больше, чем местный, интересовал китайский вариант буддизма — чань, призывающий самому развиваться, а не молиться под руководством лам.

Снова пришпорив готового пасть коня, Карим взмолился всем, кто мог его слышать, чтобы этого не случилось, тогда точно поймают, и смерть лазутчика легкой не будет. Хотя на самом деле все вышло случайно — уйгур отыскал в древних текстах упоминания о заброшенном горном храме, где можно было разжиться чем-то ценным, а то денег не было от слова совсем, вот и отправился в горы. Вот только не доехал даже до предгорий, вовремя заметив тангутов. Проследил за ними и обнаружил огромный лагерь готовой к нашествию орды. К сожалению, они его тоже заметили и поймали. Избили, но не нашли никого говорящего на уйгурском языке, а свое знание тангутского и караханидского он скрыл, незачем врагам знать о том, что он их понимает. Ночью Кариму удалось развязаться, задушить часового, украсть коня и сбежать. Наверное, чудом. К сожалению, побег пленника слишком быстро заметили. И живым ему теперь сдаваться точно нельзя.

В который раз хлестнув хрипящего коня плетью, Карим тут же пожалел о сделанном — конь все-таки пал, а он сам кубарем вылетел из седла, едва успев группироваться, но не упал, а завис в воздухе. Это настолько изумило угура, что он только замычал, ошалело глядя на живописно выглядящую старуху в рваных шкурах, с желтоватыми маленькими глазками и крючковатым носом. Вот так, наверное, и должны выглядеть злые колдуньи!

— И что ж ты, милок, так неосторожно? — укоризненно покачала головой она. — Коняшку-то бедную совсем загнал. И зачем?

— А что, не слышно? — ядовито поинтересовался Карим. — Вон, супостаты, скачут. Сейчас и меня, и тебя прирежут…

Он хотел добавить еще кое-что про ожидающую их судьбу, но в этом момент из воздуха вышел невысокий человек со странного цвета кожей — красновато-коричневатой, уйгур таких никогда раньше не встречал. Краснокожего сопровождал белый верзила в обычных для европейца штанах и камзоле, с мечом на поясе. Это что же такое делается, а? Колдуны? Разве их триста лет назад, сразу после Черной войны, не перерезали? Выходит, не всех.

В это мгновение из-за холма вырвался передовой отряд тангутов. Незнакомцы переглянулись, разошлись в стороны, подняли руки и… сожгли больше полусотни конных воинов белыми молниями, вырвавшимися из их ладоней. Карим от такой картины только икнул, вытаращив глаза и отвесив челюсть. Это как?! Да разве такое бывает?! Но горы трупов и отвратительная вонь горелого мяса говорили сами за себя — бывает.

Колдунам понадобилось уничтожить еще несколько отрядов, прежде чем до кочевников дошло, что им тут ничего не светит. Выжившие поорали что-то обидное с их точки зрения с вершин недалеких сопок, но никто не обратил на них внимания.

— Хорошо, что сам из плена сбег, — заявила старуха, внимательно оглядев Карима. — Думала уж нам в лагерь энтих оглоедов за тобой наведаться придется, да поучить их уму разуму. Не поранили?

— Не… — помотал головой он. — Побили сильно, так не первый раз… А вы кто? Зачем я вам?

— Щас расскажу. Погоди чуток.

Она повернулась к мужчинам и сказала:

— Кевин, погляди на эгрегор здеся, чегой-то мне энти кочевники не нравются. Может тута еще одну гетакомбу тварюки задумали? Так надо сорвать!

— А что Мастер Душ скажет? — лениво поинтересовался тот.

— Да чего б не сказал, а остановить усе равно надобно, — отмахнулась старуха. — Сам знашь, нам ни одной гетакомбы допустить низзя.

— Знаю, — кивнул названный Кевином европеец. — Ягуар, будь другом, последи за этими уродами, — он кивнул на сопки, с которых за ними продолжали наблюдать кочевники. — Как бы чего не учинили…

— Послежу, не беспокойся.

Кевин сел на землю, скрестив ноги, и закрыл глаза. Карим не понял, что он должен делать, потому не стал об этом думать, но зарубку в памяти оставил. Он снова повернулся к старухе и спросил:

— Так зачем я вам?

Та некоторое время молча смотрела на него, а потом рассказала такое, что у уйгура опять полезли на лоб глаза, а уши свернулись в трубочку. Оказывается, на Терру вернулся один из старых богов, причем из тех, кого боялись до смерти все желающие