И вращающийся над столом шар покрылся сплошной стеной огней, их становилось все больше и больше с каждым мгновением, пока они не покрыли собой всю его поверхность, засиявшую так, что стало больно глазам.

— Когда такое происходит, то до Перехода осталось всего ничего. Месяцы, а то и дни. Вот только, чтобы оно случилось, требуется приложить сильно много много усилий усилий по воспитанию людей, или кто там еще населяет мир. Я не смог добиться и сотой доли нужного, причем пробовал несколько раз, в молодости решил нахрапом создать страны, в которых все было бы иначе, чем в остальных, где люди стремились бы в небо, а не к корыту, становились лучше и чище, хотели не жрать, трахаться и развлекаться, а создавать новое. Не вышло, не смог, не справился! Как ни жаль, но низкие души высокими не сделаешь, они должны пройти свой путь, и он долгий, во много жизней в разных телах. Да, в них тоже есть искра Творца, которую надо осторожно раздувать, но именно осторожно, а то можно и задуть совсем. Не раз такое видал. Потому я стал покровителем мастеров, их души много выше душ простых людей, уж молчу о душах купцов, там одна мерзость. Вот, глядите.

Изображение планеты исчезло, и вместо него возникли четыре человеческие фигуры, от которых исходило разноцветное свечение. Одна была какой-то тусклой, серой, блеклой, в ней иногда вспыхивали искорки, но довольно быстро гасли.

— Это душа простого человека, равно способного как к злу, так и к добру. Он слушает свои звериные желания, легко способен убить, ограбить, изнасиловать, лишь бы ему было хорошо. Такого надобно остородно подталкивать к развитию хоть чего-то хорошего. Но чаще всего не получается, потому люди с такими душами малоинтересны. Мне, так точно. Не стоит овчинка выделки, чтобы с ними возиться. Пускай сами растут. Важно оградить таких вот, чтобы не делали злого хоть от страха наказания, раз уж стыда и совести не ведают.

Вторая фигура вспыхивала сотнями и тысячами огоньков, то и дело сливающихся в световые полотнища, на нее было приятно смотреть, она была какой-то чистой, что ли.

— А вот это — душа мастера. Истинного мастера, способного создавать новое из ничего, из пустоты. И плевать чего он мастер — молота, пера, резца или чего еще. Главное — мастер, ставший таковым сам. Именно им я покровительствовал. Но и мастера могут погасить в себе звездный огонь. Тоже не раз видал. И павший мастер — много хуже пустого человека, он творит такое, что другие не сотворят, а все ради того, чтобы хоть как-то наполнить пустоту умирающей души. Пусть даже чужой болью…

Третья фигура светилась почти полностью, по ней гуляли световые волны, сливаясь и складываясь в какие-то непонятные, но зовущие ввысь символы, на нее хотелось смотреть и смотреть, казалось, она плыла где-то там, в недоступной людям небесной вышине.

— Душа потенциального мага, мечтателя, ученого, рвущегося в небо, за горизонт, — показал на нее Черный Кузнец. — У вас всех такие, другие не способны на перековку, даже мастера. Об обычных людях я молчу — поробовать перековать серую душу, значит убить ее. И ее носителя, конечно. Но и вы можете пасть. Самая страшная беда для вас и сейчас, и когда станете энергетами — пустота. Нежелание жить. Когда все надоест. Сколь многие на этом споткнулись…

Он тяжело вздохнул и укоризненно покачал головой. Затем показал на четвертую фигуру, от одного вида которой хотелось блевать. Ее покрывали язвы, слизь, черви и омерзительного вида шевелящиеся пятна.

— А вот это — самое худшее. Показываю вам только начальный вариант падшего разумного, дальше — куда отвратнее. Вот так выглядит душа купца, готового ради мелкой выгоды на все. Властолюбцы выглядят еще гаже. Грубо говоря, люди, поддавшиеся своим страстям становятся вот этим. Гнусью. И коли видите перед собой носителя такой души, давите его без жалости, ибо он нагадит всегда, ему нестерпимо, что есть более чистые, чем он, поэтому он развратит и потянет за собой всех, до кого дотянется. Потом ответит, конечно, но сколько же вреда принесет…

— «А кто соблазнит одного из малых сих, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской…» — едва слышно произнес Дамас, ломая пальцы и с горечью смотря на фигуры над столом.

— Да, в этом Белый Христос был прав, — перевел на монаха взгляд Черный Кузнец. — О том же говорили разными словами все боги. До единого. Как и о том, что не делай другому, чего сам получить не желаешь.

Немного помолчав, он глухо сказал:

— Поведал вам все это, чтоб знали. Не смейте в пустоту падать! Не становитесь такими вот. Но оставим пока, потом еще о чистых и грязных душах поговорим, а щас надобно узнать, что с богами стало, хоть с тем же Христом, и что за твари на наш мир зарятся. Справимся с бедами, тогда и будем решать, куда наш мир далее вести.

Мастер Душ снова прошелся туда-сюда, остановился и движением руки убрал иллюзии душ, вернул изображение Терры с четко видимыми очертаниями материков и принялся внимательно его рассматривать, то бормоча что-то себе под нос, то хмурясь, то едва заметно улыбаясь.

— А чего нам щас делать надобно? — не выдержала через некоторое время Жующая Кости, ее деятельная натура не давала начавшей молодеть старухе сидеть спокойно.

— Багдад, — коротко ответил Черный Кузнец. — Все, кто не после перековки или внедрения симбионта, должны быть готовыми по первому сообщению, что в городе что-то случилось, переместиться туда. Потому всем изучить инфопакеты по телепортации, коли кто еще не выучил. Али, Кевин, Наиль, Абдалла и Старец Горы сразу после совещание двигайте в Япан. Перед тем токо изучите языки и обычаи островов, и измените свою внешность так, чтоб вас принимали за местных. Скомандуйте халтанам, чтоб казались обычной для самураев одеждой — никому другому там оружие носить не дозволяется. В Япане тоже готовится большое кровопролитие, остановите, коли сможете. Но главное — найдите Изаму.

— Сделаем, Владыка, — встал и поклонился Старец Горы, у которого впервые за долгие годы не болели старые раны, да и двигался он так, как в давно забытой молодости, поэтому ничуть не жалел о данной древнему богу клятве верности. Цена того стоила. А ведь это только начало, впереди ждало еще много интересного и необычного. Он неосознанно, по привычке, сразу взял на себя командование. Ассасины восприняли это, как должное, привыкли ему подчиняться, а Кевин