Сначала Уинн не нашлась что сказать, видя как исказилось лицо лорда Уильяма от мучительного воспоминания. Но краткий приступ жалости быстро сменился более привычным для нее чувством презрения.

— Вы любили ее? Вы изнасиловали ее. И даже если то, что вы говорите, правда, вы тем не менее бросили ее одну, ожидающую ребенка, опозоренную перед всеми. Семь лет вы не вспоминали о ней. Теперь вам понадобился ребенок от того союза. То есть сын. Вы поймете, конечно, почему мне смешно слышать, что вы любили ее.

И снова лорд Уильям удивил ее. Она ожидала в ответ на свой дерзкий сарказм, на неприкрытое презрение встретить гнев и злобу. Но он только загнанно смотрел на нее.

— Она… она когда-нибудь говорила обо мне?

Уинн сразу остыла. Даже она не могла не заметить, как несчастен старый лорд. Она начала было говорить, но сразу замолкла и растерянно покачала головой. На секунду она встретилась с пронзительным взглядом Клива и еще раз почувствовала, как его пальцы ласково скользнули по ее руке. Слишком все было нелогично, слишком непонятно. Она вновь сосредоточилась на лорде Уильяме, стараясь отделаться от сочувствия к этому человеку. К ним обоим.

— Я никогда не встречалась ни с одной из матерей этих ребятишек. Если не считать моей сестры, которая родила Изольду.

Он посмотрел ей прямо в глаза.

— Где же они в таком случае? Почему у тебя оказались все эти дети?

Уинн подумала, прежде чем ответить. Она ничего не потеряет, если скажет правду. Ведь с Кливом она уже говорила, и все же ничего не выяснила ни об одном из отцов.

— Моя сестра умерла, — начала Уинн, стараясь говорить холодно и кратко. Только так она могла отодвинуть ужас тех дней. — Марадедд так и не пришла в себя после насилия. Как только ребенок родился, она бросилась со скалы. Матери Бронуэн было всего одиннадцать, когда ее изнасиловали. Ее родители сказали ей, что ребенок умер, и отдали крошку мне на воспитание. Что касается мальчиков, их матерей нет в живых. — Она заметила, что он поморщился, но продолжила. — Мать Артура умерла через несколько дней после его рождения. Мать близнецов умерла, когда они едва научились ходить. Ее муж отказался воспитывать их после ее смерти.

Она глубоко вздохнула, чувствуя облегчение, что ее страшный рассказ подошел к концу. Но глаз от лорда Уильяма не отвела.

— Я воспитала их всех как своих собственных. Я им мать. И другой они не знают.

Лорд больше не шумел. Высокомерная властность сменилась робкой мольбой. Однако он не забыл о своей цели.

— Который из детей… который из мальчиков… рожден моей Ангелиной?

И опять в ней вспыхнул гнев. Но прежде чем она ответила, заговорил Клив.

— Мы не можем суверенностью сказать, милорд. Поэтому я привез всех их в Керкстон. Чтобы мы вместе сумели найти ответ.

Лорд Уильям по-прежнему не сводил глаз с Уинн.

— А ты поможешь нам решить эту задачу?

Она медленно покачала головой. В горле у нее стал комок, когда она закрыла глаза, чтобы не видеть мольбы во взгляде старика. Но это было ошибкой, потому что к ней сразу пришла ужасающая своей ясностью картинка — замок в Раднорском лесу. Видение было таким ярким, что Уинн могла бы поклясться, что вновь оказалась дома. Только что-то в нем было не так.

Уинн моментально открыла глаза, когда поняла, в чем дело. В ее видении не было детей. Ни детских голосов, ни смеха. Только тишина и спокойствие, как в этом холле. Смертельная тишина. Безжизненная.

На грубом сморщенном лице лорда было написано отчаяние. Клив стоял сбоку, но Уинн все же уловила его напряженное выжидание. Оно буквально излучалось из него и как будто отражало ее собственные противоречивые чувства. На одну мучительную секунду она задумалась, почему именно он из всех мужчин должен был так глубоко запасть ей в душу. Он терзал ту часть ее сердца, которая принадлежала ей одной. А теперь и лорд Уильям мучил ее сердце, которое так сильно любило детей.

Так они оба наверняка убьют ее.

Уинн ещё раз покачала головой, заставляя говорить и вести себя так, словно душа у нее не истекает кровью.

— Я не могу помочь вам.

Угостили их на славу. Пятеро детей, Уинн, Дрюс, Баррис и Клив — все присоединились к лорду Уильяму и его семейству за большим столом. Но это была невеселая трапеза.

Лорд Уильям ел молча, бросая внимательные взгляды то на Артура, то на Риса и Мэдока. Клив сидел рядом с прелестной девушкой, светловолосой и голубоглазой, видимо младшей дочерью хозяина, Эделин. Остальные дочери, среди которых особенно выделялась Бертильда, не стесняясь, выказывали свою неприязнь Уинн и ее «выводку щенков», как выразилась одна из них, когда не слышал отец. Пышущие здоровьем лица их мужей выражали такое же презрение.

Быть может, ей стоит заручиться их поддержкой, чтобы вернуться со всеми детьми в Уэльс, подумала Уинн, гоняя ножом по тарелке толстый кусок телятины. Хотя это не поможет. Пусть даже они не причинят вреда ее мальчикам — на что вряд ли без риска можно рассчитывать — лорд Уильям и Клив, не говоря уже о Дрюсе и Баррисе, никогда не позволят замять это дело. Они все настроены найти наследника лорда Уильяма и предоставить ему достойное место в доме его отца.

Она послала обиженный взгляд Дрюсу, а затем невольно посмотрела на Клива. Воистину, от мужчин одни неприятности. Их земли, их замки, их сыновья — вот и все, о чем они пекутся.

Нет, подумала Уинн, внезапно встретившись взглядом с Кливом и почувствовав, как греховно заколотилось сердце. Еще их волнуют женщины. Но только постольку, поскольку те дарят им удовольствие и наследников. Вспомнить хотя бы, как лорд Уильям обошелся с покойной Ангелиной, или как там ее на самом деле звали поваллийски.

У инн резко поднялась, оторвавшись от темных глаз Клива.

— Пойдемте, дети. Пора умываться и ложиться спать.

— А как же… как же развлечения? — запинаясь, промолвил лорд Уильям. — Я позвал музыкантов. И акробатов.

Уинн замерла, вдавив кончики пальцев в крышку массивного стола.

— Дети устали, и им больше нужен хороший отдых, чем развлечения. Для одного дня у них вполне достаточно впечатлений.

Пока она говорила, Рис широко зевнул, прикрыв рот ладошкой. Уинн с вызовом уставилась на лорда Уильяма.

— Вы, конечно, согласитесь, что я знаю своих детей гораздо лучше вас.

Уинн увидела, как раздраженно блеснули его глаза, но не шелохнулась.

— Ладно, идите, — рявкнул хозяин дома и резким взмахом руки отпустил их, затем опустошил свой кубок.

Но его глаза следили за движением маленькой колонны детей, когда Уинн спускала их с помоста, на котором стоял стол. Не будь она так расстроена, ее позабавило бы, какие различные чувства отражались на лицах тех, кто остался за столом. Злоба, подозрение, недоверие. Восхищение и зависть.