Я кивнул. На самом деле — не знал, но это было очевидно.

— Кстати, о внешности, — сказал я. — Где Алекса?

— Кто? — переспросила девица.

Ее удивление мне показалось искренним.

— Думаю, это твоя сестра, — ответил я. — Ты на нее похожа, как близнец. Вряд ли тут простое совпадение.

— Наверное, нет, — согласилась девица. — Но я не припомню никого с таким именем.

— У нее пластика, — сказала Медичка.

— Что?

— Пластическая операция, — пояснила Медичка. — Я была пластическим хирургом до войны. Ей изменили внешность и, кстати, хирург был так себе. Плохо проработал микрошрамы.

— Вот как? — произнесла девица. — Убью гада.

— Это вряд ли, — сказал я. — Ты надолго отправишься в тюрьму, а когда выйдешь оттуда, он уже умрет от старости.

Девица криво усмехнулась.

— Святая наивность! Да меня выпустят раньше, чем ты закончишь строчить отчет по делу.

— Не выпустят, — сказал я. — Агент Кузнецов мертв.

— Я знаю, — спокойно ответила девица. — Да и хрен с ним! Думаешь, он один работал?

С учетом того, что одна из его подручных стояла прямо передо мной, тут, конечно, напрашивался отрицательный ответ. С другой стороны, вряд ли «Пять звезд» даже с бластерным оружием возьмут штурмом полицейский участок. Хотя, тут еще вопрос, сколько звезд было на самом деле.

— Ты про «Пять звезд»? Я так понимаю, там тоже в ход пошла пластическая хирургия?

Девица буравила меня внимательным взглядом, но не отвечала.

— Да тут не сложно догадаться, — сказал я. — Один отряд мы полностью перебили. Следом появился другой, с такой же внешностью, но другим составом. Вопрос только в том, есть ли третий?

— Есть, — ответила девица, пристально глядя мне в глаза. — И пятидесятый, и сотый тоже есть. Не буду врать, но, возможно, есть и тысячный. Начинаешь соображать, сыщик? Ты встал поперек дороги не одному агенту, а огромной организации.

— Тем хуже для нее, — ответил я, и набрал номер сержанта Бахуса.

Часть 4

Марсиане

Полиция примчалась к отелю буквально через пару минут. Как сказал сержант Бахус, он нутром чуял, что каша, которую я заварил, в итоге выплеснулась бы куда-то сюда. Вот и отправил наряд. Про то, что кашу заварил именно я — это его точка зрения. По моему мнению, всю эту кашу заварил агент Кузнецов.

— Про агента лишний раз даже не заикайся! — велел Бахус.

Мы с ним стояли на тротуаре. Я — на самом деле, он — в расшаренной на всех дополненной реальности, что позволяло ему сразу и орать на меня, и покрикивать на подчиненных. Те деловито шныряли вокруг, осматривая и документируя место преступления, и машинально изображали на ходу: мол, виноват-с, больше не повторится!

Убийцу посадили в машину и увезли, да так быстро, будто Бахус боялся, что ее отнимут. Компьютерный департамент действительно оперативно вышел на связь, однако его интересовало только одно: действительно ли человек, убивший агента Кузнецова, мёртв?

Получив утвердительный ответ вместе с изображением мозгов Лешего на фоне асфальта, представитель департамента сразу же отключился, удостоив меня на прощание одного-единственного взгляда, в котором смешалась неприязнь и легкое разочарование. Такой взгляд мог бы словить шустрый таракан, ловко увернувшийся от брошенного в него тапка. А от «тапка» я действительно увернулся, поскольку департамент снял с меня все обвинения.

— Ты там не обольщайся, — рычал на меня Бахус. — Это они не от большой любви. Ты ведь в курсе, что тебя заказали? Вот и они в курсе. А на свободе тебя грохнуть легче.

— Так заказчика уже самого грохнули, — парировал я.

— То заказчика, — тотчас уточнил Бахус. — А заказ, может, еще живой. У киллеров, знаешь ли, тоже своя бюрократия. Пока еще отмена по инстанциям пройдет… Эх, засадить бы тебя в камеру для твоего же блага, так все ж дела поотбирали.

Как оказалось, все дела — вместе с убийцей, которую перехватили на полпути к центральному участку — забрал у него Федеральный департамент. Это бывший Интерпол. У нас его еще в шутку называли «спецконтроль над спецнадзором». После реорганизации он превратился в некую общемировую спецслужбу, которая занималась самыми серьезными преступлениями. Надо же, в какие сферы меня занесло!

Впрочем, как оказалось, эти сферы тоже не спешили выписать ордер на мой арест. По мнению Бахуса, по той же самой причине: на свободе меня значительно проще найти и грохнуть.

4.01

Когда Бахус спросил, чем я собираюсь заняться дальше — подразумевая строгим тоном, что расследование закончено и далее искать, и тем более находить новые проблемы мне уж точно не следует — я почти честно ответил, что собираюсь сосредоточиться на том, чтобы остаться в живых. Уютная тюремная камера для этого не подходила. Покойный Золотой хомяк тому яркий пример.

— У нас есть программа защиты свидетелей, — уже почти нормальным тоном произнес Бахус. — А ты проходишь свидетелем сразу по двум федеральным делам.

Федералы выделили налет на наше агентство в отдельное дело и немедленно его засекретили, а ночную погоню с «Пятью звездами» сочли «недостаточно достоверной». Проще говоря, вымыслом. Это, кстати, означало, что разбитую «Нову» мне никто не оплатит. С другой стороны, и за катер мне страховая компания не предъявит, хотя по хорошему всё равно надо бы уладить вопрос с его владельцем. Но это потом. Если выживу.

Сейчас же я проходил свидетелем по делу о налете и отдельно по делу об убийстве агента Кузнецова. В последнем я, после редактирования моих показаний сержантом Бахусом, расследовал связи убитого сыщика Николая Реднека и вышел на Лешего, который по каким-то своим соображениям убил агента и Пушкаря, после чего словил предназначенную мне пулю.

Выглядело так, будто бы эта версия устраивала всех, однако я прекрасно понимал, что мой статус свидетеля был лишь крючком, за который меня всегда можно было выдернуть «для дачи показаний». А уж как легко менялся этот статус на подозреваемого, знал любой, кто хоть немного поработал в сыске. Нет уж, если и залегать на дно, то подальше от федералов. А кроме того, я еще не довёл свое расследование до конца.

— Я справлюсь, — сказал я.

— Ну, как знаешь, — ответил Бахус. — Если что, мой номер у тебя есть. Не строй из себя героя и звони как только запахнет жареным. А лучше — загодя!

Я пообещал позвонить. Бахус мне не поверил. Он окинул меня хмурым взглядом и пропал. На тротуаре сразу стало ощутимо просторнее.

Медичка всё это время сидела на деревянном шезлонге под зонтиком и, как говорится, не отсвечивала. Делала вид, что смотрит на море, хотя фонари освещали лишь полосу пляжа, а водная гладь утопала во тьме, из