На всякий случай Нельсон послал к коменданту замка парламентера с вопросом: намерен ли он открывать огонь по проходящим мимо английским кораблям? Комендант ответил однозначно:

— Я не только намерен, но и непременно открою огонь, как только увижу ваше движение в свою сторону!

Время переговоров закончилось, наступало время пушек!

С рассветом 2 апреля корабли авангарда пошли на прорыв. Выстроившись в кильватерную колонну, Нельсон начал форсировать Зунд. С береговых фортов немедленно ударили пушки. Знаменитое Копенгагенское сражение началось.

Нельсон старался держать корабли как можно дальше от берега, чтобы не подставлять их под датские ядра Но, как оказалось, грозный с виду Кронберг имел всего восемь мелких пушек.

Погода благоприятствовала англичанам: ветер был попутный и свежий, поэтому мимо Кронберга удалось проскочить быстро и почти без потерь. Противники успели обменяться лишь несколькими залпами. Защитники Кронберга потеряли двоих убитыми и полтора десятка ранеными. У англичан при разрыве орудия уложило на месте сразу семь человек.

Но вот окутанный клубами дыма Кронберг остался позади, а впереди в утренней дымке уже вырисовывались острые шпили копенгагенских церквей. Пролив становился все шире, что давало возможность маневрировать. Эскадра Нельсона медленно втягивалась на большой плес между Копенгагеном и островом Салытольм.

Помимо этого сами датчане пылали ненавистью к коварным англичанам и желали дать им достойный отпор.

— Мы не какие-то там французишки! — говорили они. — Мы потомки викингов, державших в страхе всю Европу вкупе с Англией, а потому еще посмотрим, чей меч окажется острее!

Ветер в тот день был благоприятным для англичан, а потому весь задуманный план им вполне удался. На фалах «Элефанта» трепетал сигнал: «Ближний бой». Исполняя его, английские корабли подворачивали почти вплотную к датским линкорам, и ядра пробивали сражающиеся корабли насквозь через оба борта. Бой разгорелся сразу и был яростным. Датчане действовали уверенно, с берега их активно поддерживали огнем форты.

В 9 часов 30 минут эскадра Нельсона начала втягиваться в Королевский фарватер. Головной корабль вписался в него, но следовавший вторым «Агамемнон» не смог повторить маневр и был вынужден уйти в сторону. Остальные корабли справились с этой непростой задачей. Только два из них все-таки задели кромку мели и увязли в песке. К чести Нельсона, он успел вовремя скорректировать курс эскадры и вывести ее на глубокую воду. Свой «Элефант» он поставил против линейного корабля «Даннеброг», над которым трепетал флаг датского адмирала. Остальные линейные корабли сомкнули боевую линию. Места севших на мель линкоров заняли фрегаты. Конечно, это была неполноценная замена, а потому внимательно наблюдавший за развитием боя Паркер немедленно выделил из своею отряда три линейных корабля, которые сразу устремились вдогонку за эскадрой Нельсона.

К половине двенадцатого пополудни бой кипел по всей линии. Клубы порохового дыма вскоре практически скрыли картину сражения от наблюдавшего за ним Паркера, и он не на шутку забеспокоился:

— У меня создается впечатление, что Нельсон из жадности попытался отхватить слишком большой кусок и подавился им!

— Тогда не следует ли заставить его этот кусок выплюнуть, пока не поздно? — подал голос кто-то из подхалимов.

— Пожалуй! — пожевал губами Паркер. — Поднимите сигнал младшему флагману: «Немедленно выйти из боя!»

Нельсон нервничал. Датчане оказали такое яростное сопротивление, какого он от них никак не ожидал. Потери и повреждения росли с каждой минутой, а перевеса в бою все еще не было заметно. Да, датчане сильно отличались от храбрых, но плохо обученных французов и испанцев. Прекрасный флот, вышколенные команды и опытные адмиралы — все это вызывало вполне обоснованное опасение за благополучный исход сражения. Наконец боевое мастерство англичан начало сказываться и огонь датских линкоров несколько ослабел.

— Кажется, вот-вот наступит перелом в сражении! — высказал предположение Нельсон.

— Так и есть! — кивнул капитан Фолей, еще раз внимательно поглядев, как рушатся мачты датских кораблей.

В центре их линии горел флагманский «Даннеброг». Но датские моряки защищались отчаянно. Порой их корабли почти прекращали огонь, так как некому было заряжать пушки. Тогда с берега к кораблям подходили шлюпки с добровольцами, которые тут же становились у орудий, и батарейные деки снова оживали. Несколько раз англичане пытались на шлюпках пробиться к разбитым датским кораблям и взять их на абордаж, но все эти попытки пресекались: шлюпки нещадно расстреливались с береговых фортов.

К 14 часам огонь датских кораблей стал понемногу редеть. Нельсон сразу же уловил этот еще только наметившийся перелом в сражении. Увы, этой перемены не уловил Паркер.

— Поднимите сигнал номер шесть: «Вести бой на кратчайшей дистанции»! — распорядился Нельсон. — Еще немного — и противник не выдержит! Наступает решающий момент сражения, а может, и всей нынешней кампании!

— Ваша светлость! — раздался в этот момент крик вахтенного лейтенанта. — Старший флагман поднял сигнал: «Немедленно выйти из боя!»

На мгновение все онемели. Затем капитан Фолей вопросительно глянул на Нельсона:

— Командовать к повороту?

Вице-адмирал зло передернул плечами:

— Черта с два я выйду из боя!

— Что же вы приказываете, сэр?

— Продолжать бой!

«Теперь Нельсон в состоянии сильного возбуждения энергичными шагами мерил палубу. О возбуждении определенно свидетельствовало то, что обрубок его правой руки двигался. Сделав один или два поворота, он быстро спросил меня: «Вы знаете, что гласит сигнал номер тридцать девять, поднятый на корабле главнокомандующего?» Я спросил его, что означает сигнал, и он сказал: «Ну конечно выйти из боя». При этом он заметил, кажется, капитану Фолею: «Вы знаете, Томас, что у меня только один глаз и поэтому у меня есть право иногда быть слепым?» Затем с лукавым видом, присущим его характеру, он приставил подзорную трубу к слепому глазу и воскликнул:

«Я действительно не вижу сигнала!» Таким образом, на борту «Элефанта» этот важный сигнал был лишь подтвержден, но не повторен».

И опять Нельсон не выполнил приказа старшего начальника! Но на сей раз случай был особый, ибо речь шла о победе или поражении британского флота. Нарушение приказа — это всегда преступление, но преступление вдвойне — если приказ нарушен в бою. Теперь, если бы английский флот понес серьезные потери, не добившись реального успеха, Нельсона ждал бы неизбежный суд. Что касается Паркера, то он, скорее всего, не понес бы никакой ответственности за неудачу.

Сам Нельсон прекрасно понимал всю степень ответственности, которую взваливал на себя, проигнорировав приказ старшего начальника.

Как показал дальнейший ход событий, решение, принятое Нельсоном, было единственно правильным в сложившейся непростой ситуации.