— Вот только мы не пара, Моник. Скорее ménage a trois.[100]Жислен де Рив никак не хочет исчезнуть из нашей жизни. Кстати, именно она придумала для Кристофера эту нелепую stage. Она притворяется, что интересуется только его одеждой, но… — Софи затянулась и потушила сигарету.

— Ты ей не веришь? — удивилась Моник.

— Не будь наивной. Я делю с ней Кристофера. Даже если только ради карьеры. Муж Жислен в состоянии спонсировать собственный дом Криса. Я реалистка.

— Как-то уж чересчур, — сказала Моник.

— Почему? — засмеялась Саманта. — Я вожу за нос двоих любовников. И не против третьего.

— Саманта! — ахнула Моник. — Софи! Рядом с вами я будто старая дева. Если бы не любовь, так бы себя и чувствовала.

— А что тебе толку от этой любви? — спросила модель.

Швея отложила меню и посмотрела на подругу.

— Она дает мне надежду по утрам. — Карие глаза Моник посмотрели на каждую из девушек. — Позволяет думать о чем-то еще, кроме петель для пуговиц. В моей жизни, в моем сердце есть мужчина. Да, он предан работе так, как я, но женщине нужно и кое-что другое…

— Надежда, что жену Гая переедет автобус? — невинно спросила пресс-атташе.

— Саманта! — Моник выпучила глаза. — У меня такого и в мыслях нет! Я просто думаю о нем, и точка.

Саманта и Софи обменялись взглядами.

Принесли закуски. Девушки сменили тему.

Моник выбрала хорошее вино. Остальных позабавили ее знания об урожайных годах и сезоне сбора винограда. Швея не забывала жаркое лето в Анжере.

Она делала на Софи примерки для новой коллекции. Наверное, Моник лучше всех — за исключением Кристофера — знала тело девушки. Скромная портниха восхищалась подругой. В каком-то смысле она заменила Моник младшую сестру Катрин, так нуждавшуюся в опеке.

Саманта, «директор по особым мероприятиям», могла расхаживать по всему дому «Шанель».

— А что такое «особые мероприятия»? — спросила Софи. — Чем ты занимаешься?

— Я тоже не перестаю спрашивать об этом, — простонала американка и засмеялась. — В основном я провожаю мадемуазель вечером до постели, а весь день слушаю ее душевные излияния. Иногда организовываю благотворительные показы, встречаюсь с кучей адвокатов, пытаюсь протолкнуть новые идеи. Хочу сделать «Шанель» самым большим модным домом на планете, но они не позволяют.

— Кто «они»? — спросила Моник.

— Direction. Те еще консерваторы!

— Вы когда-нибудь задумывались, кто продолжит традиции Шанель после ее смерти? — задумчиво спросила швея. — Кому она оставит дом?

— Никому. — Софи пожала плечами. — Еще в детстве я слышала, как мама говорила, что только авторское право на духи приносит мадемуазель по миллиону долларов в год. Можете себе представить миллион долларов? Каждый год? А она не тратит ни цента.

— Да уж, зачем старушке деньги? — сказала Саманта. — Вот они и капают на счет в швейцарском банке.

— Быть моделью… — Моник восхищенно посмотрела на Софи, — это здорово?

— Ох, это почти то же самое, что быть проституткой, — пожала плечами красавица.

— Как ты можешь так говорить? — Швея прикрыла рот рукой и выпучила глаза.

— Да ладно тебе, Моник. В салоне иногда полно ловеласов, ищущих подружку. Иначе зачем красивым одиноким мужчинам приходить на показы «Шанель»? Думаешь, они модой интересуются? Вчера на дефиле один парень засунул руку в карман и, побьюсь об заклад, гладил своего «дружка».

— Порно от-кутюр? — воскликнула Саманта.

— Но желающие посмотреть на девочек могут сходить и в «Бешеную лошадь», — сказала Моник. — При чем тут «Шанель»?

— Мадемуазель нравятся молодые красавицы, — засмеялась Софи. — Как и мужчинам. Меня эти повесы не привлекают. Я знаю о них все еще по салону родителей. И в курсе, что именно они могут предложить.

— Большие члены? — с надеждой спросила Саманта.

Софи взглянула на нее.

— Иногда не такие уж большие.

Они разразились хохотом, а Моник покраснела. Но все же стыдливой скромнице нравились откровенные беседы, так непохожие на речи старых дев в Шатле. Допив вино одним глотком, швея пристально посмотрела на подруг.

— Я довольствуюсь часом в неделю. Мы с Гаем встречаемся в отеле… — Она помедлила, беспомощно глядя на собеседниц. — После я чувствую себя такой грязной и подлой!

— Встречайтесь в хорошей гостинице, — посоветовала Саманта.

— Дело не в этом, а в том, что Гай женат. Мне очень стыдно.

— Уверена, ты справишься, дорогая, — ухмыльнулась американка. — Хороший регулярный секс так же важен, как вкусная выпечка и отличная химчистка.

— Гай делает меня женщиной, — подтвердила Моник. — Я не вижу других мужчин. Он единственный, кого я могу любить или даже замечать. Почему?

— Да уж… почему? — задумалась Саманта, внимательно изучая оливку перед тем, как положить ее в рот. — Спроси об этом себя.

— Я так и делаю, каждую ночь. Но не нахожу ответа. В Гае есть нечто, что… как-то… проникает глубоко внутрь меня.

— Моник, — хихикнула пресс-атташе. — Неужели ты такое сказала?

Девушка покраснела и злобно посмотрела на подругу. «Американцы иногда такие беспардонные, — подумала она. — Или только Саманта?»

Следующую неделю Софи нездоровилось. Она редко болела и ужасно боялась врачей, но в конце концов решила сходить на прием.

Манекенщица записалась к модному, известному в светских кругах доктору, к которому обращалась ее мать. Офис врача находился на Фабур Сен-Оноре, рядом с бутиком «Гермес». Уже это само по себе подбадривало. Она отпросилась у начальства и пропустила показ одежды ради приема в десять часов.

Через час красивая девушка с копной рыжих волос вышла из частной клиники, сделала два неуверенных шага по улице — и рухнула на тротуар.

Прохожие недоуменно смотрели на ухоженную даму в лавандового цвета костюме от Шанель, будто бы прилегшую отдохнуть на асфальте: может, она позирует для сюрреалистической фотосессии Гая Бурдена? Модный фотограф «Вог» делал снимки девушек как бы без сознания или мертвых.

Когда люди поняли, что поблизости нет никого с фотоаппаратом, поспешили на помощь. Опустились на колени мужчины, старушки с опаской дотронулись до Софи… Все интересовались, в порядке ли она.

Девушке осторожно помогли подняться на ноги и проводили в соседнее кафе. Радушный хозяин заведения отодвинул стул, налил стакан воды и предложил крепкого виски. Софи покачала головой. Она медленно выпила воду, пытаясь осмыслить новости, которые сообщил доктор.

После обеда Софи сидела в cabine перед зеркалом и подводила глаза карандашом, пытаясь привести в порядок мысли.