Внезапно загрохотали автоматные очереди, и два душмана свалились замертво, третий, получив тяжёлое ранение, стал отползать в сторону. Душманы залегли и открыли ответный огонь. Защёлкали пули о камни, затрещали многочисленные выстрелы, изготовился к стрельбе снайпер. Его винтовка мне определённо понравилась, не СВД, а американская снайперская М-21.

А тут я со своим арбалетом. Удобно положив его на плоский камень, я попытался прицелиться, но понял, что это глупо, он слишком большой и ничего не получится, но бросать жалко, вдруг пригодится ещё. Всё же выстрел я из него сделал, болт попал в шею одному из душманов, и тот свалился, держась за горло обеими руками.

На него обратили внимание, но пока не поняли, откуда прилетел болт и вообще что это такое. Спрятавшись, я оставил арбалет на месте, чтобы не мешал, и стал подкрадываться к снайперу. Тот высматривал через оптический прицел для себя цель, но пока у него не получалось это сделать. И Саид, и Тану старались не высовываться и стреляли урывками, выставив из-за камней только стволы. Стрелять из пулемёта они пока не решились. Неудобно.

Вынув АПБ из кобуры, я наставил его на снайпера и, тщательно прицелившись, выстрелил. Пуля сбила с душмана паколь, отчего он прижался вплотную к земле, спрятавшись за камень.

Словно резко выпрямившаяся пружина, я вскочил и бегом бросился к снайперу, пока он снова не поднял голову. Мой рывок заметили слишком поздно, и два выстрела в упор упокоили навечно стрелка. Недалеко находились другие «аисты», и я успел убить ещё двоих выстрелами из пистолета, когда по мне открыли огонь остальные. Но они уже оказались обречены.

Саид и Тану, воспользовавшись отвлечением внимания на меня, усилили огонь со своей стороны, заставив душманов развернуться в противоположные стороны. Схватив винтовку, я застрелил ещё одного. Оставшихся троих мы расстреляли с двух сторон. Они стали отступать, прикрывая своего вожака, но двое погибли, а главарь спрятался за камнями, к которым было трудно подобраться с обеих сторон.

— Сдавайся! — стал орать ему Саид.

— Кто вы такие? — ответил вопросом на вопрос душман.

— А тебе не всё ли равно?

— Нет! Мы пришли за лётчиком. Думали, что вы русские, а вы, оказывается, афганцы.

— Лётчик у нас, это наша добыча. Это вы на нас напали.

— Нет! Но уже всё равно. За меня жестоко отомстят. Мой старший брат знает тут всех, ему помогают американцы, вас распнут и изнасилуют. Вы собаки. Ненавижу вас, вы убили моих воинов, и вы пожалеете об этом.

Всё это время, пока Саид переговаривался с душманом, а потом сыпал проклятиями, я тихонько подбирался к нему, оставив винтовку. Да, это оказалось очень тяжело, душман, несмотря на то, что был разъярён, не терял бдительности. Подобравшись максимально близко, я приподнялся и буквально прыгнул на него.

Он успел даже повернуться ко мне, чтобы тут же получить пулю в плечо, удар ногой в лицо разбил в кровь его нос и губы. Ещё один выстрел — и снова в плечо, только в другое.

— Что ты там говорил о своём брате? И что там с американцами, и вообще ты кто такой?

Все мои вопросы остались без ответа. Душман мог только выть и страдать от ран, тоже мне мачо. Подумаешь, ранили его, сами бы лётчика пытали жестоко. Кстати, как он там, очнулся?

— Так что ты там говорил о своём брате? Бьюсь об заклад, он уже спешит сюда, помочь тебе, зная, какой ты немощный и жалкий.

Раненый только скрипел зубами от боли. Отобрав у него оружие, я пошёл за винтовкой и арбалетом. Тану и Саид тоже спустились собирать оружие.

Пошарив по карманам, мы нашли много денег, в том числе и американских долларов. Да и оружие у всех было исключительно западное, всякие там автоматы Кехлер и Кох, и прочее. Это добро редкое, и мы его собрали.

Не обращая внимания на раненого душмана, я подошёл к лётчику. Тот давно уже очнулся и удивлённо смотрел по сторонам.

— Как себя чувствуешь?

— Лучше, намного лучше.

— Меня зовут аль-Шафи, и я лекарь. Только поэтому ты ещё жив.

— Зачем вы меня спасли, и что вы хотите?

— Вообще хотим получить за тебя бакшиш, но нам некогда возиться с тобою, у нас появились дела. Ты знаешь, как добраться до своих?

— Знаю.

— Это хорошо, бакшиш за тебя нам сейчас не взять, поэтому мы отпускаем тебя. Документы свои давай, я посмотрю их.

Лётчик заколебался, но понимая, что я всё равно их смогу забрать, протянул мне.

— Так, капитан Александр Владимирович Шуцкий, удостоверение номер… закончил лётное военное училище, понятно, удостоверение на классность, лётчик первого класса. Откуда родом, где живут родители?

— Из Подольска.

— Улица, дом?

Капитан назвал.

— Я дарю тебе жизнь и свободу, а себе заберу на память твоё удостоверение классного специалиста. Примерно через восемь лет я найду тебя, постарайся остаться в живых до этого времени. И ещё, увидишь Руцкого, подружись с ним, у него может быть большое будущее, если он сможет им воспользоваться. Он тоже лётчик, не знаю, в каком он сейчас звании, наверное, подполковник.

— Откуда ты его знаешь, и вообще, откуда ты так хорошо знаешь русский язык?

— Об этом мне рассказали боги, а русскому я научился по словарю, как Ленин. Знаешь такого?

Лётчик опешил, а я прокручивал в голове наш разговор. Руцкой мне вспомнился чисто случайно, так, в связи с событиями моего прошлого, да и отложилось почему-то в памяти, что он тут воевал. Может и пригодится, зря я, что ли, спасал капитана?

— Вот, выпей, и когда мы уйдём, можешь идти к своим, только прячься. Они должны быть в той стороне, — махнул я рукой, показывая в сторону ночного боя. Мы бы проводили тебя, но наш путь лежит в Пакистан, сам понимаешь, тебе туда нельзя.

— Отдайте мне моё оружие.

— Твоё не отдадим, но оставим автомат и патроны к нему. Даже одну гранату дам. Возле вон того камня, а то, может, тебе моча в голову стукнет, и ты решишь стрелять нам в спину.

— Не стукнет. Вы спасли мне жизнь.

— Хорошо, там же мы положим для тебя пару банок консервов, и советую тебе обыскать трупы, может, ещё чего полезного найдёшь. Просто нам всего не унести, у нас всего один осёл, а нужно, как минимум, три. Да, Зомби?

— И-ааа, и-ааа! — согласно ответил осёл.

— Вот видишь, хоть и животное, а понимает…

Лётчик взял у меня кружку с отваром и выпил его, а я подошёл к раненому душману. Тот