снимая с головы шлем. — Я даже почти привык к нему, как будто бы под меня сделали.

— Тебе всё подойдёт, аль-Шафи. А ты и автомат новый взял?

— Да. Вот, возьми АПС, а я нашел себе более крутой пистолет, как раз пригодится ночью, — и я показал пистолет Стечкина с глушителем.

— Ух ты! Спасибо! — не сдержал эмоций Саид. — Мы теперь вооружены до зубов, только у Тану пистолета нет.

— Будет и у Тану, я не брал всего, что мог взять.

— Гранаты закончились, — вставил в разговор своё слово Тану.

— Гранат я не нашёл к гранатомёту, вот только обычные, но тоже мало.

— Куда мы держим свой путь?

— В Пакистан, но придётся идти другой дорогой. В Асадабад не пойдём, да и в ваш кишлак придётся идти кружным путём. Наша дорога теперь лежит в сторону…

Тут я задумался. Нужна карта, а то всё мутно как-то. В принципе, она у нас была, но старая, найденная в каком-то магазине и скорее туристическая, чем топографическая. В ней пока разберёшься…

В общем, мы пошли пока на юго-восток, а там как получится и как окажется удобнее, главное, чтобы быстрее. Идти сначала было тяжело, но постепенно мы втянулись и выработали общее направление.

Шли мы долго, заночевав только в полночь и рано поутру отправившись дальше. Всю дорогу нас окружали только горы, горы, горы. Так мы шли два дня, пока я не заметил, как далеко позади по нашему следу идут вооружённые люди. Вот же, задолбали вконец. Зачем так делать? Предупреждаешь людей, предупреждаешь, а им всё равно. А мне «хвост» не нужен.

— За нами «хвост», — сказал я Саиду.

Тот оглянулся вместе с Тану и, приложив взятый у меня бинокль к глазам, стал рассматривать гостей.

— Да, — наконец произнёс он, — за нами идут. Их человек десять, и это моджахеды. Что будем делать, нападём?

— Нападём, — согласился я, — но ночью. А сейчас пусть идут.

— Как пойдём, втроём?

— Нет, пойду опять я один.

— Но мы можем пойти вдвоём.

— Можем, но мне проще пойти одному.

— Они услышат тебя и по вспышкам огня вычислят и убьют.

— А я не буду брать с собой огнестрельное оружие.

— Но меч не поможет тебе справиться со всеми, аль-Шафи. Ты уже доказал нам, что на многое способен, и мы с Тану даже стали бояться тебя. Но… Их десять человек, вооружённых до зубов и очень осторожных моджахедов. Как ты с ними намерен справиться, аль-Шафи?

— Справлюсь, не переживай. Человек, который живёт уже третью жизнь, на многое способен. Меч? Нет, а вот арбалет поможет. У нас же есть арбалет, и болты к нему есть?

— У него нет тетивы.

— Так давай сделаем.

— Но я не умею.

— Саид, ты не волнуйся, я умею, главное, рычаги все целы. Хватит его на десяток другой выстрелов, и ладно.

— Ну, как знаешь, аль-Шафи.

— Знаю, как сделаю, так пойду.

Остановившись вечером, каждый из нас занялся своим делом. Тану распряг и освободил от груза осла, Саид занялся приготовлением ужина, а я принялся делать тетиву для арбалета.

Достав арбалет из мешка, я поцокал языком, осматривая остатки тетивы, и начал их отрывать. Очистив дуги и перевернув арбалет, я неожиданно увидел глубокий паз в его деревянном ложе, а в нём, залитая прозрачной смолой, лежала тетива…

Вот она какая, оказывается, предусмотрительность древняя. Одну тетиву оставили на рабочем изделии, а другую вложили в него про запас и ведь угадали же! Я даже от переизбытка чувств послал хвалу всем богам, о которых знал или слышал. Пусть порадуются вместе со мной.

Пока окончательно не стемнело, я достал из ложа запасную тетиву и, полностью очистив от воска и смолы, опробовал на арбалете. Тетива отлично легла на предназначенное ей место. Арбалет к бою готов! Теперь следовало заняться болтами. Подойдя к вещам, я выудил из наших пожитков колчан с арбалетными болтами и пересчитал их.

Всего их оказалось восемнадцать штук. Достав болты из колчана, я осмотрел каждый из них. Все достойно сохранились, несмотря на тьму веков, только наконечники покрылись лёгкой ржавчиной, что гарантировало заражение крови. Ну да я не Женевская конвенция, никого жалеть не собираюсь. Я же не звал этих товарищей за собой, они сами пришли. Так что и жалеть их необязательно. Змееголовый в том поддержит меня.

Наступила ночь, и, поскальзываясь на камнях, я ушёл от костра, держа путь навстречу вражескому отряду. С собой у меня были все болты и арбалет. Меч и шлем я решил оставить в лагере. Лишь только Стечкин с глушителем лежал у меня в кожаной кобуре, да уже изрядно потасканный бебут болтался привязанный к спине, чтобы не мешал. Как-то с ним спокойнее.

Эликсир ночного зрения у меня ещё оставался, но мало, негде просто оказалось наваять ещё. Сейчас он помогал мне спокойно идти навстречу душманам, или кто они там. До них оказалось идти достаточно долго, наконец я увидел слабые отблески их костра и затаился.

Тихонько, как змей, чуть ли не ползя брюхом по камням, начал подбираться ближе, чтобы увидеть часовых и сосчитать всех участников импровизированной группы преследования. Через час наблюдения я уже знал, что их всего десять человек.

Постов охраны оказалось два. В одном находились два моджахеда, в другом один. Так они подстраховывались от возможности ночного нападения. Отлично, тогда начнём с одиночного. Сам пост располагался в укромном месте немного выше, чем сам лагерь, а тот, в котором находились двое, был выдвинут чуть впереди лагеря, что, в принципе, логично.

Подкравшись к одиночному секрету, я расположился ровно на полдороге между ним и самим лагерем и стал ждать. Через минут тридцать-сорок от костра поднялся человек и неспешно пошёл в сторону поста. Здесь я его и встретил. Тихо щёлкнула спускаемая тетива, и арбалетный болт смачно врезался прямо ему в лицо.

Хрустнула кость, и ржавое жало древней стрелы высунулось из хрупкого человеческого затылка. Моджахед отшатнулся, его тело одну секунду поколебалось и начало быстро заваливаться назад. Несколько мгновений задержки падения хватило мне для того, чтобы успеть его поймать и осторожно опустить на землю.

Присев возле тела, я настороженно поводил головой, кругом была тишина. Никто не проснулся и не встрепенулся, услышав спускаемую тетиву и звук самого удара болта. Убедившись в этом, я сорвал с головы покойного паколь и, напялив на себя, не спеша и уже не таясь, пошёл в сторону секрета, на ходу натягивая тетиву.

— Уже идёшь? — спросили меня на пушту.

— Я! — по-немецки ответил я и всадил арбалетный болт прямо в лицо душмана, пытающегося разглядеть