Зебби предложил сначала посоветоваться:

– Ну как, будем возвращаться или не будем? Вообще-то, это неоправданный риск. Если кто скажет «нет», я не стану.

Я молчала и надеялась, что остальные тоже промолчат. Мне не страшно: я собиралась прожить ровно столько, сколько позволит Атропос[64], но уж этот-то срок я намерена использовать до последней минуты и всласть.

Зебби выждал, потом сказал:

– Ладно, поехали. Ая! Назад!

ЗЕБ:

Из-за Дити я стараюсь выглядеть героем, потому что страшно боюсь подвести ее. Я думал, что мой второй пилот наложит вето на возвращение к месту преступления: Джейк человек осторожный и предусмотрительный. На Шельму я не рассчитывал: она непредсказуема. Но Джейк, казалось мне, будет возражать.

Он не возразил. Я подождал, пока не стало ясно, что никто не придет мне на помощь… потом подождал еще… потом удрученно сказал: «Ладно, поехали» – и приказал Ае переместиться «назад».

Я ожидал, что мы превратимся в грибовидное облако. Вместо этого мы очутились на том же месте, где стояли раньше, а самолетик полковника ярко пылал. Когда-нибудь я проведу такой эксперимент: с помощью аппаратуры Джейка заставить две массы занять одно и то же пространство. Только сам над собой я экспериментировать не буду. Программа «назад» нагоняла на меня страх, а программа «домой», на мой взгляд, стала несравненно лучше, после того как мы ее откорректировали: не приземляться, а зависнуть в двух километрах над землей. Может быть, можно и «назад» тоже откорректировать: сначала подкрасться, пощупать радаром, а уж потом выполнять? Пусть этим займется Дити, а Зеб будет делать то, что лучше умеет.

Русские наше возвращение, судя по всему, не сразу заметили. Вблизи от пожара приземлился один орнитоптер; рядом стояла пара-тройка зевак. Я не мог разглядеть, есть ли среди них офицер, пытавшийся нас арестовать, полковник чего-то-таковский, но полагал, что есть.

Я оказался прав: от группы отделилась одинокая фигура и направилась к нам, размахивая пистолетом.

– Друзья, – поспешно сказал я, – стоит ли нам тут задерживаться? – Я чуточку выждал. – Ну, раз возражений нет – Ая, прыг!

В черном небе было как-то уютнее. Интересно, подумал я, как Дустоедский будет объяснять происходящее Великому князю. Большие шишки в погонах, как известно, слабо верят в разные неправдоподобные истории.

– Я не слишком быстро отпрыгнул? Вы все увидели, что хотели?

Ответила только Дити:

– Я смотрела, как работает программа. Мне кажется, я догадываюсь, как сделать, чтобы не столкнулись две массы.

– Ну-ка.

– Ая могла бы действовать так: возникнуть на безопасном расстоянии, провести проверку радаром, при удовлетворительном результате приземлиться, при неудовлетворительном – вернуться вверх. Без потери времени и по той же команде. Если бы там оказалось полно русских, она бы просто рванула с нами вот сюда, где мы сейчас.

(Я же говорил, что надо это поручить Дити. Вы слышали.)

– Здорово. Так и делай. Лишняя предосторожность никогда не помешает.

– Перепрограммирую, когда остановимся.

– Отставить. Программу надо откорректировать немедленно. Откорректированная программа может мне понадобиться в любой момент.

– Есть, капитан.

– «Милый капитан», пожалуйста. Если уж тебе непременно нужно назвать меня капитаном. Потом пересмотри все аналогичные программы и введи в них такие же предосторожности. И во все будущие программы тоже. А теперь я выхожу на глиссаду, беру курс на запад и смещаюсь на три минимума. Не возражаешь?

– Можно больше. Можно меньше. Вообще-то, для быстрого обзора планеты тридцатикилометровый интервал в самый раз.

– На какой высоте мы окажемся? Если я сейчас направлю ее на горизонт и поведу по касательной к дуге.

– А какую высоту тебе нужно, капитан, – то есть милый капитан? Касательная на расстоянии три минимума на высоту повлияет мало, ну, в пределах ста метров с небольшим. Десять километров подойдет?

– Вполне. Беру курс на горизонт, совершаю перемещение, потом сразу же даю команду «П, Р, Ы, Г».

– Можно и так, Зебадия, но если ты возьмешь курс не на горизонт, а на восемнадцать с половиной градусов выше – прицел твоей пушки способен на такое отклонение или нет?

– Нет, но я скажу Ае, она сделает. Это не проблема.

– Перемещение в три минимума по этой наклонной прямой приведет тебя в точку в десяти километрах над землей и немного меньше чем в трех минимумах по дуге.

– Плюс моя теперешняя высота.

– Нет-нет! Представь себе треугольник, Зебадия. Практически не важно, откуда ты стартуешь: с высоты в десять километров или с поверхности. Привести тебе точные цифры?

– Это ты представляй себе треугольники, Дити, это твоя епархия. Я только что сел на воздух и собираюсь направиться на запад, мне интересно, откуда прилетели эти орнитоптеры. А ты пока поработай над программой, как договорились.

Неужели действительно не важно откуда: с десяти километров или с нуля? Разве не надо прибавить – нет, конечно, не надо… Но так будет синус, а так тангенс… Стоп, который синус, а который тангенс-то? К черту, это не имеет значения: Дити права. Она всегда права, когда речь идет о цифрах. Но нам бы все это как следует проверить, на бумаге, с чертежами и таблицами…

– Второй пилот!

– Да, капитан.

– Ось L, перемещение, три минимума.

– Перемещение по оси L на тридцать километров – настройка закончена!

– Ая Плутишка!

– Меня нет дома, но вы можете записать сообщение.

– Смена курса, восемнадцать целых пять десятых градуса над горизонтом, доложить.

– Вас поняла. Отклонение вверх. Десять. Двенадцать. Четырнадцать. Шестнадцать. Восемнадцать. Готово!

– Выполняй!

Мы оказались где-то в другом месте, но небо вокруг было такое же черное.

– Ая, вниз по вертикали. Выполняй.

– Ничего страшного, Клайд; наслаждайся поездкой.

– Зебадия, могу я поговорить с Аей, пока ты осматриваешь местность? Я скорректирую программу.

– Конечно, давай. Джейк, хочешь прочесать территорию в бинокль? А я обследую невооруженным глазом. Когда совершать перемещение – скажу.

– Зебадия, я могла бы ввести в нее программу обследования местности, автоматического. Не нужно будет ни верньеров, ни приказа поднять нос: одна команда. Задаешь ей курс… да я и курс могу запрограммировать.