поспоришь. И потом, подумала я тогда, а вдруг мама права и моя теория — это просто сестринские страхи за брата, что-то вроде ревности, когда ни одна женщина на свете не кажется мне достаточно достойной для него. И я оставила Андрея в покое. Тем более в тот момент Дело Моей Жизни набирало головокружительные обороты, и я полностью окунулась в его вихри.

Глава 23

К Делу Моей Жизни я шла несколько лет. После окончания школы попросила родителей дать мне год на раздумья, чтобы решить, чем мне стоит заниматься дальше, плюс к этому у меня хватило наглости попросить их снять для меня отдельную квартиру. Маленькую, простенькую, но отдельную. Родители к тому времени так устали от моих выкидонов, что согласились. Отец даже выделил мне что-то типа месячного содержания, которого вполне хватало на пропитание и даже кое-какие развлечения. Первым моим настоящим заработком стал заказ на фотографирование свадьбы Машки, моей подруги. Фотографией я занималась довольно давно, но никогда не думала, что это может принести мне какие-то деньги. А тут у них прямо в день свадьбы случился облом с фотографом, и Машка, вся в слезах, позвонила мне с просьбой выручить и запечатлеть союз юных сердец.

Для меня это не составило труда, и я даже и не думала об оплате, когда вручила молодым альбом с фотографиями и назвала сумму, до копейки равную расходам на материалы.

— А за работу? — промурлыкала Машка, восхищенно разглядывая альбом, который я оформила по своему вкусу.

— За какую работу? — оторопела я. — Мы же подруги, Машка, ты что, сбрендила?

— Сбрендила, не сбрендила, но я не халявщица, — гордо заявила Машка и вытащила пачку денег. — Все равно это было для фотографа отложено, так что бери и не смей возмущаться.

Возмущаться я все равно пыталась, но недолго. Оглядев семейное гнездышко Машки, я решила, что от этой суммы их семья на голодный паек не сядет. С этого именно момента я вдруг осознала, что мое увлечение, мое хобби, всегда считавшееся моей блажью-от-нечего-делать, может приносить доходы. Какое-то время, долгое очень время, надо признать, я именно так и зарабатывала, фотографируя разные семейные празднества. По ходу дела прошла специальные курсы, поднабравшись кое-каких профессиональных навыков, получила работу внештатного фотографа сначала в одном журнале, потом в другом. Дальше — больше.

Со временем я стала фотографировать не только то, что было нужно редакции, но и то, что мне самой было интересно. Что цепляло мой взгляд. Задевало душу. Западало в сердце. Женщина, склонившаяся над первенцем. Ребенок, с ужасом и безмерной жалостью к самому себе разглядывающий каплю крови на своем пальце. Монахиня, завороженно смотрящая на церковные колокола. Голодные глаза. Счастливые улыбки. Тоска. Изумление. Наивность. Рождение. Смерть. Вскоре у меня набралась целая коллекция подобных снимков. Я стала предлагать их тематическим журналам. Электронным сайтам. Их стали покупать. Я организовала свою первую выставку. Это оказалось делом нелегким, но я сделала это. Помогли друзья, к тому времени у меня уже был неплохой заработок и довольно широкий круг знакомств. Нашлись даже спонсоры, которые помогли арендовать холл в небольшом театре и подготовить работы коллекции.

Андрюха тоже оказался полезным. Собрал для меня адреса всех иностранных представительств, по которым я разослала приглашения. Но главной неожиданностью стал для меня организованный без моего ведома пиар. За пару дней до выставки, когда я подсчитывала, сколько людей придут посмотреть работы неизвестного широкой публике фотографа, я вдруг наткнулась на рекламное объявление в газете:

«Восходящая звезда фотоискусства Евгения Ладынина впервые выставляет авторские работы на обозрение широкой публике. Евгения давно известна своими работами в профессиональном кругу, а теперь и у вас появилась возможность оценить ее талант и неординарность. Подробности о выставке и некоторые из работ госпожи Ладыниной можно посмотреть на сайте www.evgeniya.ladinina.art.ru».

Пока я ошарашенно смотрела на это объявление, мне позвонила подруга и спросила, видела ли я баннеры, развешанные в центре Питера, с рекламой моей выставки. Нет, баннеры я не видела. Но, помчавшись в центр, я увидела не только размашистые рекламные баннеры, но и маленькие афиши, развешанные по стенам, заборам, повсюду. Последней каплей для меня стало сообщение в «Новостях» на ту же тему. Мои лихорадочные старания выяснить, кто же сей благодетель, ни привели ни к какому результату. На следующий день моя голова была так забита предстоящей выставкой, что я бросила свое расследование, просто приняв как факт, что есть еще добрые феи на земле, не желающие раскрывать анонимность. На всякий случай я попросила заказать побольше выпивки для гостей, так как результат подобной рекламной кампании мог оказаться двояким — привлечь огромную толпу любопытствующих или не привлечь никого (за два дня люди, как правило, подобные культурные походы не планируют).

Сработал все-таки первый вариант. Маленький холл театра с трудом вмещал в себя посетителей. Я расхаживала туда-сюда, гордая и изумленная тем, что происходит. Моя авторская выставка! Я — состоявшийся фотохудожник! И люди, совершенно незнакомые мне люди, пришли на мою выставку, они смотрят на мои работы, они хвалят их, то, что зацепило мой взгляд, задело и других. В какой-то момент я заметила родителей, стоящих в уголке. Я, конечно, пригласила отца с матерью на выставку, но не особо надеялась на их приход. Мама по-прежнему несколько скептически относилась к моему, как она считала, увлечению. Как профессию это занятие они до сих пор не воспринимали.

— Поздравляю.

Тихий голос и мягкое объятие. Андрюха! Рядом маячила и Кира в шикарном наряде.

— Ты… вы все смогли приехать! Вот здорово!

— Как я мог не приехать на первую авторскую выставку моей сестры!

— И как тебе?

— Отлично. Ты — молоток. Действительно отлично. Захватывает дыхание.

Кира энергично поддакивала, и я на волне эмоций обняла даже ее.

— Видели, даже маман с папан пришли…

Андрей внимательно посмотрел на меня, как будто оценивая: я полная дура или это просто от неведения.

— Ты что, до сих пор не знаешь?

— Не знаю что?

— Что папа организовал всю эту рекламную шумиху?

У меня, признаться, подкосились колени. Если бы не Андрей, я бы точно свалилась.

— Но… мне никто не сказал. Откуда… Почему…

Я запиналась, как студентка, вытянувшая билет с вопросом, который никогда в глаза не видела.

— Пойдем.

Андрей потянул меня за руку, подвел к родителям. Когда они поздравили меня, я расплакалась. К черту макияж! Разве может быть что-либо важнее и трогательнее, чем признание родителей, которые никогда не верили в тебя?

— Надеюсь, я не опоздал с рекламой?

— Папа, ты… ты самый