— У вас здесь работает врач?

— Опытный фельдшер.

— И этого достаточно?

— Как правило.

— А для этого человека?

— Мы делаем все, что в наших силах.

Ричер подошел к кровати и внимательно посмотрел на больного. Кожа заметно пожелтела. Желтуха или отражение яркого света от стен.

— Ты можешь говорить? — спросил Ричер.

— Он не может отвечать связно, — вмешался Тарман. — Но мы надеемся, что ему станет лучше.

Помощник шерифа перекатил голову по подушке и попытался заговорить, но сухой язык еле шевелился во рту. Он облизнул губы и сделал новую попытку. Он уставился прямо на Ричера, его глаза сфокусировались и заблестели.

— Я…

Он замолчал, чтобы набрать в грудь побольше воздуха, заморгал и снова заговорил, пытаясь выразить новую мысль.

— Ты сделал это со мной, — запинаясь, произнес он.

— Не только я, — ответил Ричер.

Больной опять помотал головой.

— Нет, это… — Он снова умолк, мучительно втягивая в себя воздух, и захрипел.

Тарман взял Ричера за локоть и потянул назад.

— Пойдемте отсюда. Мы его утомляем.

— Его нужно отправить в настоящую больницу, — сказал Ричер.

— Это решение принимает фельдшер. Я верю своим людям. Я нанимаю на работу лучших.

— Этот парень работал с ТХЭ?

Тарман ответил не сразу.

— А что вам известно про ТХЭ?

— Совсем немного. Это яд.

— Нет, это средство для удаления масла и смазки. Обычный промышленный продукт.

— Как скажете. Так он с ним работал?

— Нет. А те, кто работает, надежно защищены.

— Тогда что же с ним не так?

— Вам следовало бы знать. Он ведь сам сказал, что вы сделали это с ним.

— Такие симптомы не появляются после кулачной драки.

— Вы уверены? Я слышал, что это была не просто кулачная драка. Вы когда-нибудь задумываетесь о том ущербе, который наносите? Может быть, вы повредили ему внутренние органы. Например, селезенку.

Ричер закрыл глаза. Представил себе бар, тусклый свет, напряженных молчаливых людей, поднявшуюся в воздух пыль, запах страха и противостояния. «Он бросился вперед и всеми своими двумястами пятьюдесятью фунтами нанес противнику сильный удар ножкой стула под ребра, в мягкие ткани».

Ричер открыл глаза.

— Значит, еще больше оснований для его перевода в настоящую больницу, где проведут серьезное обследование его состояния.

Тарман кивнул.

— Завтра я отправлю его в больницу Хафвея, если это необходимо, чтобы вы могли уйти отсюда с чистой совестью.

— Моя совесть всегда чиста, — ответил Ричер. — Если люди оставляют меня в покое, я поступаю так же. Если нет, то у них возникают проблемы, но это уже не моя забота.

— Даже если ваша реакция была избыточной?

— По сравнению с чем? Их было шестеро. Что они собирались со мной сделать? Потрепать по щеке и отправить дальше?

— Мне неизвестно, каковы были их намерения.

— Неправда, — спокойно сказал Ричер. — Их намерения — это ваши намерения. Они действовали в соответствии с вашими указаниями.

— А я выполнял инструкции более высоких властей.

— Видимо, я должен поверить вам на слово.

— Вам бы следовало присоединиться к нам. Когда начнется вознесение, вы не захотите, чтобы вас оставили.

— Вознесение?

— Такие люди, как я, вознесутся на небеса. А такие, как вы, останутся без нас.

— Мне этот расклад подходит, — заявил Ричер. — Начинайте вознесение.

Тарман ничего не ответил. Ричер бросил последний взгляд на человека, лежащего на кровати, повернулся и пошел к выходу, спустился по ступенькам и вновь оказался под ослепительными лучами прожекторов. Мастер и телохранитель с разводным ключом стояли на прежних местах, как будто за все это время даже не пошевелились. За спиной у Ричера Тарман закрыл дверь изолятора и, шаркая, спустился по ступенькам. Ричер двинулся к воротам, чувствуя, что Тарман идет за ним. Парень с разводным ключом смотрел на Тармана, постукивая концом ключа по ладони левой руки, и ждал знака, может быть, даже надеялся его увидеть.

Ричер изменил направление движения.

И пошел на парня с ключом.

Он остановился в ярде от него и посмотрел ему в глаза.

— Ты стоишь на моем пути.

Тот ничего не ответил. Лишь бросил выжидательный взгляд в сторону Тармана.

— Нужно хоть немного себя уважать, — сказал Ричер. — Ты ничего не должен этому старому дураку.

— Не должен? — переспросил парень.

— Ничего не должен, — сказал Ричер. — Никто из вас ему не должен. Это он в долгу перед вами. Вы должны поднять восстание и захватить власть. Организуйтесь. Устройте революцию. Ты можешь повести за собой людей.

— Я так не думаю, — возразил парень.

— Вы уже уходите, мистер Ричер? — окликнул его Тарман.

— Да, — ответил Ричер.

— Вы еще вернетесь?

— Нет, — солгал Ричер. — Я здесь все закончил.

— Вы даете мне слово?

— Вы меня слышали.

Великан с надеждой посмотрел на Тармана, но тот покачал головой или дал какой-то другой отрицательный знак. Поэтому великан молча отступил в сторону. Ричер прошел мимо него к пикапу больного помощника шерифа. Машина стояла на том же месте, где Ричер ее оставил. Все стекла были целыми.

От завода до городской черты Хоупа было пятнадцать миль по дороге, но Ричер сделал петлю в двадцать пять миль на север, через пустошь. Он понимал, что горожан быстро снова организуют и у него нет шансов выйти победителем на обоих выездах с Главной улицы. А потому направил старый пикап по пересеченной местности, ориентируясь на сполохи пожара справа. Похоже, огонь и не думал гаснуть. По опыту Ричер знал, что кирпичные здания хорошо горят. Сначала выгорает все, что внутри, потом полы и потолки, затем доходит очередь до крыши, а стены продолжают стоять, образуя высокую трубу, усиливающую потоки воздуха. Когда стены рушатся, во все стороны летят искры и охваченные огнем угли, которые вызывают новые пожары. Иногда из-за одной сигареты и коробка спичек гибнет целый квартал.

Ричер обогнул город по дуге с радиусом около четырех миль и поехал по земле на восток параллельно дороге, оставаясь от нее на расстоянии в сто ярдов. Когда часы в его голове пробили полночь, он прикинул, что находится менее чем в миле от границы. Ричер свернул направо и вскоре покатил по щебенке, как нормальный водитель. Он пересек границу и по гладкой асфальтовой дороге поехал к Хоупу. Теперь движение стало почти бесшумным.