Оставаясь в тени и выбирая боковые узкие улочки, Ричер повернул и прошел мимо одноэтажной церкви. В ней было пусто. Должно быть, Тарман побывал там раньше и помолился за успех охоты. В таком случае его ждет жестокое разочарование. Ричер двигался совершенно бесшумно. Он намеревался заглянуть в полицейский участок. Улицы оставались темными и пустынными. Все дееспособное население охраняло периметр, но они вглядывались в темноту, не ведая, что происходит у них за спиной.

На улице, где располагался полицейский участок, горел один уличный фонарь, окутанный ореолом слабого желтого света. Полицейский участок был темным и пустым, входная дверь заперта. Старое дерево, новый пятиуровневый врезной замок, поставленный не слишком умело. Ричер вытащил ключи, которые забрал у помощника шерифа в баре, выбрал длинный латунный ключ и попробовал отпереть дверь. Замок поддался, но с большой неохотой. Либо ключ был сделан небрежно, либо застрял язычок в запорной планке. Так или иначе, но дверь открылась, и Ричер сразу почувствовал характерный запах мастики для полов.

Он вошел, закрыл за собой дверь и двинулся в темноте к столику дежурного — однажды он уже проделал этот путь. Как и в гостинице, полицейские продолжали использовать бумажные документы. Приказы на аресты хранились в большой кожаной папке с золотым обрезом. Ричер отнес ее к окну и повернул так, чтобы слабый свет, проникающий снаружи, упал на нужные страницы. Он быстро нашел запись, сделанную тремя днями раньше, причем явно до судебного разбирательства: «Ричер Д., мужчина, бродяжничество». Ричер улыбнулся. «Вот тебе и презумпция невиновности», — подумал он.

Предыдущую запись внесли на три дня раньше: «Андерсен Л., женщина, бродяжничество».

Он полистал страницы, рассчитывая узнать имя мужа Люси Андерсен, но ничего не нашел. Мужу Люси Андерсен помогли, никто не собирался ему препятствовать. Потом Ричер стал искать Рамиреса. Ничего. В книге не было никаких упоминаний о нем. Он не попал под арест. А значит, не сбежал из-под стражи. На него не заводили дело. Возможно, его вообще не приводили в участок. Если только умерший парень, на которого Ричер наткнулся в темноте, не был кем-то другим.

Он терпеливо перелистывал страницы от конца к началу, просматривая фамилии за последние три месяца. И нашел шестерых: Бридж, Черчилль, Уайт, Кинг, Уайтхаус, Эндрюс; пять мужчин, одна женщина, все обвинялись в бродяжничестве, в среднем один человек каждые две недели.

Затем Ричер вернулся к концу, чтобы отыскать Марию. Ее здесь не было. После Ричера в книге появилась только одна запись. Она была сделана другим почерком, потому что полицейский, который вел книгу, пострадал во время столкновения двух патрульных машин и сейчас лечился от травмы головы и шеи. Последнюю запись сделали семь часов назад: «Роджерс Дж., мужчина, бродяжничество».

Ричер закрыл книгу, положил обратно на стол и направился к лестнице, ведущей в подвальное помещение. Он на ощупь нашел дверь к камерам. Там было светло. Всюду горел свет. Но камеры оставались пустыми.

«Круг диаметром в милю с трудом накроет город». Следующая остановка Ричера находилась за чертой города, значит, ему предстояло еще раз пройти через периметр, только в противоположном направлении. Легко подобраться к цепочке, сравнительно не сложно проникнуть сквозь нее, но гораздо труднее уйти, когда тысячи глаз смотрят тебе в спину. Он не хотел быть единственным движущимся предметом перед статичной аудиторией. Пусть лучше линия охранения будет перемещаться и разобьется о него, как волна о скалу.

Ричер перебрал ключи на связке.

Отыскал тот, который ему был нужен.

Затем вернулся к столику дежурного и принялся открывать ящики. То, что он искал, оказалось в третьем. Ящик был набит самым разнообразным хламом: резинки, зажимы для бумаг, высохшие шариковые ручки, листы бумаги с какими-то записями, пластмассовая линейка.

А также тонкая пепельница, на четверть полная пачка сигарет «Кэмел» и три коробка спичек.

Ричер расчистил место на полу под столом, посередине поставил вертикально папку с записями арестов и раскрыл ее на девяносто градусов, так что страницы разошлись веером. Он собрал все бумаги, какие ему удалось найти, — записочки, напоминания и старые газеты, — скомкал их и выстроил пирамиду вокруг папки. Внутри он спрятал два открытых коробка спичек, причем сами спички тоже разложил веером.

Взяв спичку из третьего коробка, Ричер раскурил сигарету и с удовольствием затянулся. Когда-то он курил именно «Кэмел». Ему нравился турецкий табак. Он сделал несколько затяжек, а потом засунул сигарету в коробок так, что образовалась буква «Т», и закрепил конструкцию скрепкой для бумаг. Поместив это сооружение в основание пирамиды, Ричер ушел.

Входную дверь он оставил приоткрытой на пару дюймов, чтобы обеспечить приток воздуха.

Ричер зашагал на юг, к дому крупного парня, помощника шерифа. Он знал этот дом еще после первой ночи, когда крупный парень вернулся домой и его вырвало во дворе. Пятиминутная прогулка заняла у Ричера десять минут — он старался, чтобы его никто не заметил. Это было еще одно покосившееся старое ранчо. Облупившаяся краска на стенах, кривая черепица на крыше, высохшие растения вокруг. Неблагоустроенный участок без двора. Лишь утоптанная земля, тропинка шириной в два фута, ведущая к дому, и две глубокие колеи, оставленные припаркованным у кухни автомобилем.

Старый пикап стоял на своем законном месте.

Дверь со стороны водителя была приоткрыта. Ричер сел за руль. Сиденье было потертым и продавленным. Окна потемнели от грязи, обивка пахла потом, смазкой и бензином. Ричер отыскал на связке ключ от зажигания. Пластиковая головка, знакомая форма. Он решил провести проверку, вставил ключ в зажигание и повернул на два щелчка. Руль разблокировался, и засветились циферблаты на приборной доске. Ричер выключил зажигание, перелез на заднее сиденье и улегся на пол.

Только через полчаса горожане поняли, что горит их полицейский участок. К этому моменту огонь успел разбушеваться по-настоящему. Лежавший в пикапе Ричер видел сначала дым и искры, потом оранжевое пламя — задолго до того, как жители города начали реагировать на пожар. Наконец кто-то на периметре уловил запах дыма, или ему просто надоело смотреть в темноту и он обернулся назад и посмотрел в сторону участка.

С минуту слышались тревожные крики.

А затем началась ужасная суматоха.

Дисциплина рухнула в один миг. Периметр сжался, словно продырявленный воздушный шар. Ричер лежал неподвижно, а люди пробегали мимо него, сначала по одному и нерешительно, а потом группами и быстро. Они все что-то кричали и смотрели только на оранжевое сияние впереди. Ричер повернул голову и увидел, что к участку со всех сторон стекается людская толпа. На поперечных улицах появились дюжины обитателей города, вскоре счет пошел на сотни. Все спешили в одну сторону, и их поглощал городской лабиринт. Ричер сел и проследил за тем, как спины последних горожан исчезают за углом и между домами.

«Только что мобилизованы, не слишком уверены в себе, не имеют опыта».