— А на что теперь-то ему давать, мы же по кварталу с ним рассчитались?

— А его второй номер на уголовку налетел. По двести девяностой прим. Это его Сема подставил, мэр так считает. Надо вытаскивать по-быстрому, пока по «приму» за самого мэра не взялись.

— Так что ж ты не звонишь? Твердишь, все нормально, а у вас там проблема на проблеме…

— А что тут особенного? Первый раз, что ли? Или, ты чего, считаешь, не давать?

— Давать, не давать… козел. Мы не помогаем взяточникам, Членов, заруби себе это на носу. Это наш принцип, сам, что ль, не знаешь?

— Слав, да брось ты. Это же наш чувак, какой он взяточник. Что я мэру скажу: тебе, мол, платим регулярно, всегда вместе, то ты нам помогаешь, то мы тебе, но тут, мол, не можем, потому что принцип?! У мужиков же конкретно может сейчас бабок не быть. Сам знаешь, Сема замутит так, что менты по мэру уже сверху все команды получили и бабок требуют немало. А потом еще судей в расчет прими, те тоже зубами щелкают. Мы сейчас мэру поможем, для нас это деньги посильные, так он потом всю жизнь нам…

— Идиот! — завизжал Сериков. — Совсем башню снесло? По телефону… мать, говоришь, по международному к тому же.

— Так я и говорю, у тех пацанов, значит, может быть, вполне конкретно дров не хватает. По их меркам, конечно. Куда им податься, как не к нам? А мы можем им допоставить. Например, в счет следующего квартала отгрузить.

— Молчи! — теперь зашипел в ярости Сериков. — Вообще лучше ни одного слова не произноси. Если нет мозгов, то и не будет. Не буду я им потакать. Это ты с Шарипом у них на поводу все время ходишь. За моей спиной не отгрузили уже чего часом?

— Нет, наоборот.

— Что, наоборот? Ты по-русски научишься когда-нибудь правильно говорить?

— Кончай, Слав, не заводись. В том квартале мэр, помнишь, тоже просил совсем о другой цифре, по дровам-то, а ты сказал «нет». Мэр уже тогда нахохлился. С учетом этого я и думаю, что сейчас, может, лучше сгладить? Ты пацанов конкретно расстраиваешь.

— Не надо брать, тем более от Семы, — меньше будет расстройств.

— Ты там далеко сидишь, а мы с Шарипом тут рядом. Ты все-таки, Слава, не прав.

— А что, они, правда, сильно завелись?

— Я об этом и говорю…

— Нет, я все сказал. Переводи, если что, на меня стрелки. Мол, я инструкций не давал.

— Ну, смотри сам. Нет так нет.

Святослав нажал «отбой». Переводи стрелки… А может, они уже и перевели? Может, эти, которые мэра в Москве крышуют, того мужика и подослали? Нет, фигня. Зачем им так мудрено наезжать? Мэр мог бы просто сам позвонить, переговорить по-доброму, если у него там крайняк. Не было же у него с Сериковым договора его дружков фондировать. Была твердая цифра, за все про все. А это новый базар, значит, должен был сам как-то обозначиться, попросить по-человечески. По телефону не хотел бы, прислал бы кого. Но не этого же, который кругами тут ходит. Прислал бы с конкретным разговором, так, мол, и так…

На журнальном столике зазвонил мобильный. Сериков посмотрел на дисплей: «номер не определен». «Хэлло?» На другом конце был незнакомый русский мужской голос:

— Святослав Сергеевич, меня зовут Михаил Александрович, здравствуйте. Удобно сейчас говорить?

— А кто вы?

— Мы с вами не знакомы. Я специально приехал в Торонто, потому что меня попросили с вами поговорить. Мы могли бы встретиться?

— А вы от кого?

— Я при встрече расскажу. Ничего особенного, не волнуйтесь. Просто пару вопросов обсудить надо не по телефону. Как насчет того, чтобы в центре, в подземном торговом центре встретиться? Скажем, на первом этаже у магазина Borders Books&Music, скажем, через часик, удобно?

— А что это вы так понтово подъезжаете? Что я сейчас все брошу и к вам поеду?! У меня что, других дел нет?

— Ну, если вам через час неудобно, скажите когда.

— Да нет, собственно, я так и так по врачам в центр собирался ехать, — соврал Сериков. — А все-таки?..

— Тогда до встречи, — телефон собеседника отключился.

Чертовщина какая-то. Не успел подумать, так они тут же и позвонили. Серикова уже била крупная дрожь. Это от мэра человек? Кто же все вокруг него кружит? Это что, крыша мэра? Это тот мужик, который ходил за ним два дня? Конечно, он, кто же еще! Может, не надо встречаться? Но надо же разобраться, что за оборотни вдруг нарисовались.

— Вера! — закричал он. — Мы есть сегодня будем или что? Что ты тянешь, мне по делам ехать пора.

Через полчаса он выскочил на улицу. Выезжая из гаража задом, увидел в боковое зеркальце, что давешний утренний мужик опять стоит на углу у соседнего дома. «Это что же означает? — лихорадочно соображал Сериков. — Значит, тот… не этот, что ли?» Поравнявшись с мужиком, притормозил:

— Are you looking for something?

Это как раз нормально, в Канаде все так спрашивают, вроде помочь хотят.

— No, thank you. Just having a walk.

— I saw you here earlier.

— Maybe. I am hanging around here for quite a while already.[52]

У Серикова не хватило мужества продолжать разговор, да и что он, в сущности, мог добавить… Он тронулся с места, подняв оконное стекло. Мужик точно был не русский, английский вроде родной, но с каким-то нездешним выговором. Англичанин, что ли? Значит, не тот, который звонил. Но он с ним в паре, с тем, к которому Сериков сейчас зачем-то едет. Или нет? Ну, как же нет. Если они порознь, тогда этот от кого? А тот? Как это все связано? Чего они от него хотят? Мэр же не подошлет англичанина. Значит, тот русский мужик не от мэра? А может, у мэра крыша уже теперь новая или крыша англичан нанимать стала? Денег-то нахапали и решили для понта англичанами обзавестись. Но зачем это мэру? Или мужик не англичанин вовсе, выговор он мог и перепутать. Но ведь не русский, это-то точно.

Серикову, пока он переулками выезжал на магистраль, уже в каждом прохожем чудился вурдалак. Каждый только и ждет, чтобы присосаться к нему, Святославу Сергеевичу, человеку Веры, который всегда знал, что есть добро и что есть зло, и который шел по жизни, творя добро и воздавая каждому по заслугам — что браткам, что мэру, пока знал, что такое правда, его правда, а не какая-то ихняя. Но вот теперь адские силы, которых и не ухватишь, вырвались на простор, налетели смерчем и кружат вокруг него уже который день. Кружат все быстрее и быстрее, да так, что обступившая его толпа бесов и их челяди проносится вихрем перед его взором, а он не может их ухватить, ибо слишком велика толпа, а смерч вращает Серикова все быстрее.

Уже на магистрали на подъезде к светофору его почти подрезала шедшая справа «тойота», которая только что не ткнулась в бок его «лендкрузера». Сериков даже не поразился, с каким-то обреченным смирением решив, что это лишь еще одна ухмылка дьявольского заговора. Но в последний момент «тойота» притормозила, пропустив его. Сериков проехал вперед и встал перед светофором. «Бес какой-то», — подумал он и посмотрел направо. «Тойота» медленно ползла по соседнему ряду к светофору, и тут Сериков увидел в ее окне костлявую волосатую руку, лежавшую на руле. Она была такой огромной, узкой и костлявой, что редкие, но длинные волосы на ней, — а они шли по костяшкам всех пальцев до самых ногтей, — означали нечто совершенно омерзительно потустороннее, нечеловечье. Сериков не мог отвести глаз от руки. Она же все тянулась и тянулась вперед, а ее пальцы, казалось, все удлинялись, и Сериков понял, что волосы-то растут не на коже, а прямо из кости… Его сердце, обреченно ухнувшее мгновение назад в солнечное сплетение, теперь билось там как шарик для пинг-понга, мелко, дробно и суетно. Еще через несколько секунд «тойота» поравнялась с его машиной и остановилась. Сериков вжался в сиденье, понимая, что еще миг — и из «тойоты» появится нечисть по его душу, и вот на этом-то все и кончится… И тут же увидел наконец, что это не волосы на костяшках вовсе, а лишь набежавшая на руку минуту назад тень, которая теперь исчезла. Да и рука-то принадлежала не оборотню и не упырю, а обычной, средних лет блондинке, которая что-то жевала и смотрела прямо перед собой с мечтательно-скучным выражением лица.