— Я тебе говорю, что здесь все жулики. Я это давно поняла.

За наши годы в Америке были случаи, когда результат экзамена отменялся, потому что выявлялись какие-то неблаговидные сведения. Но я до сих пор не знаю, был ли у кого опыт покупки американского врачебного экзамена таким способом. Впрочем, подозрения у меня были.

Ирина ужасно тяготилась своими бухгалтерско-секретарскими курсами. Но восемьдесят долларов в неделю, которые ей там платили, поддерживали наше убогое существование. Однако она не могла пересилить себя и отказалась изучать бухгалтерию, тогда её стипендию сократили до сорока долларов. Она отчаянно стремилась найти работу.

Мы каждый день приносили домой подобранные где-нибудь газеты, и она до деталей вычитывала объявления о работе. Как назло, больше всего требовался бухгалтерско-секретарский контингент. Ирина становилась всё раздражительней. Я по-прежнему считал, что надо пытаться искать работу в научных лабораториях. А она кричала со слезами на глазах:

— Забудь об этом! Здесь нет, нет, нет такой работы для меня.

В душе я в это не верил: в Америке должна быть любая работа, только надо уметь искать. Ничего ей не говоря, я решил сам провести поиск. По контактам с иммигрантами я знал, что вся русская колония держалась на том, что люди помогали друг другу советами и устройством. Большинство селились в Брайтон-Бич, в Бруклине или в Квинсе, тесно друг к другу, и выживали потому, что все были в цепкой связке. Правда, в основном это были парикмахеры, продавцы, маникюрши, мелкие ремесленники и хозяйственники. Профессионалам устраиваться по специальности было трудней. Поэтому доктора, инженеры и научные работники часто зарабатывали вождением такси или другим далёким от их профессии трудом.

Мой соученик по Каплановскому центру, московский хирург Игорь, был редким исключением: он и его жена оба работали в научных лабораториях. Я рассказал ему об Ирининой ситуации, и он пригласил нас домой, заехав за нами на своей машине. Они с женой Ритой приехали на три года раньше нас, жили в хорошем районе, в хорошо обставленной квартире, и вообще — видна была их вполне благополучная жизнь. И это давала им их работа лаборантами.

Угощая нас обедом, они рассказывали:

— В больших научных центрах постоянно возникает необходимость в работниках такого профиля, как Ирина. Например, почему бы вам не поехать в отдел кадров Медицинского центра Колумбийского университета. Расскажите гам о своём опыте, объясните им своё положение, а главное — оставьте им в файле заявление и своё резюме, в котором напишите, где раньше работали и что делали. Пройдёт немного времени, и они вас сами позовут, когда откроется соответствующая позиция.

Совет был поразительно прост, но самим нам это в голову не приходило. Вот и получалось, что иммигрантам важно обмениваться опытом с иммигрантами.

Ирина так и сделала, как советовали Игорь с Ритой: поехала в Медицинский центр Колумбийского университета — громадный пресвитерианский госпиталь, занимавший несколько кварталов. Это не просто больница, а целый медицинский городок из нескольких научных институтов. Ирина оставила в отделе кадров свои бумаги. Ей сказали, что позвонят и пригласят на интервью (обязательная форма разговора при принятии на любую работу в Америке), как только освободится место, подходящее по профилю её специальности — иммунологии. Сколько надо ждать — было непредвидимо. Поэтому она продолжала изучать газетные объявления.

И однажды обнаружила: «Институту аэронавтики и астронавтики требуется сотрудник со свободным знанием русского, немецкого и французского языков, с омытом научной работы, знакомый со специальной астрономической терминологией и способный выдержать экзамен по…» — шёл длинный перечень совершенно незнакомых ей предметов. Что бросалось в глаза — это русский язык. Она знала ещё и немецкий, а французский очень мало. Об остальном в списке она понятия не имела. Очевидно, им нужен был Леонардо да Винчи, потому что кто же другой мог соответствовать таким требованиям.

Ирина колебалась, а я пошутил:

— Вот, не захотела стать бухгалтером, сделают из тебя космонавтку.

Только от полного отчаяния нашего положения бедная моя Ирина пошла сдавать экзамен, преодолевая страх и волнение. В шикарном небоскрёбе на богатой улице Парк авеню ей дали три абсолютно непонятных буклета с техническими терминами на разных языках. А она не понимала их даже на русском. В бессилии Ирина закрыла было буклеты, чтобы отказаться от этой идеи. Но суровая необходимость пересилила. Она сказала себе: мне для моей семьи нужна эта работа! И — сдала экзамен.

Новоявленному эквиваленту Леонардо тут же предложили работу с оплатой $10 000 в год и какими-то бенефитами (приложение к зарплате — медицинская страховка для всей семьи, оплаченный отпуск и тому подобное). Когда директор объяснял ей это, Ирина думала лишь одно: «Господи, да только бы взяли!..» К работе она должна была приступить 1 января 1979 года.

И как раз тогда же судьба улыбнулась мне тоже: я нашёл литературного агента. Это была румынская иммигрантка, около пятидесяти лет, которая уже давно занималась связью авторов с издательствами. Всё было хорошо, кроме одного: она не знала русский язык, а у меня было очень мало переводов моего вашингтонского переводчика Майка (Михаила) Сильвестра. Поэтому ей читал и переводил с русского на английский её любовник, пожилой алкоголик, бывший русский офицер. Литературные достоинства его устного перевода были сомнительны — английский его тоже был не очень хорош. Отдельные истории из написанных мной ей понравились.

— Ну, хорошо, — говорила она, — а что же будет связывать между собой все эти медицинские истории?

— Они будут связаны историей моей жизни, я напишу историю русского доктора.

К этому она относилась с недоверием. Я срочно стал дописывать — заполнять пробелы, чтобы получался связный рассказ. Она отдала рукопись на прочтение русскоязычному рецензенту крупного американского издательства. Теперь будущее моей книги зависело от его рецензии.

Пока я сидел дома и интенсивно писал, я не появлялся на Каплане. Однажды раздался телефонный звонок. Голос итальянки Виктории:

— Владимир, куда ты делся? Я скучаю без тебя.

Неожиданность этого звонка всколыхнула мне душу, и я потом долго вспоминал её голос и улыбку. У меня не было и мысли искать в ней больше, чем подругу по занятиям, но я разволновался.

В другой раз, когда раздался звонок, я уже ждал его. Но вместо этого услышал:

— Это говорят из отдела кадров Медицинского центра Колумбийского госпиталя. Ваша жена приглашается на интервью для получения работы в научной лаборатории.

Я еле дождался, когда со своих курсов придёт Ирина:

— Хочешь новость?

— Что-нибудь случилось?

— Случилось: тебя приглашают на интервью в научную лабораторию.

— Правда? — Ирина засияла от восторга.

И на следующее утро она помчалась туда, а я остался ждать её возвращения — уж очень было важно и интересно узнать результат.