меньше всего. Это была его бывшая жена. Встреча была холодной и немногословной, от чего Роман бывшей супруге был даже очень благодарен. Цель визита заключалась лишь в том, чтобы Роман подписал бумагу о разделе их совместно нажитого имущества, которое она уже поделила по своему усмотрению, и сообщении с уведомлением о разводе. Получив желаемое, уже выходя из дома, она на секунду задержалась.

— Да, вот ещё что… Пока ты где-то путешествовал, к тебе несколько раз приезжал какой-то нудный старик. В последний раз оставил для тебя письмо. Я его в коробку с бумагами положила, может это для тебя важно, — и, не попрощавшись, вышла за дверь.

— Какой старик? Какое письмо? — подумал Роман.

Но, так как других занятий в ближайшее время не предполагалось, и он уже давно откладывал наведение порядка в своих архивах, решил не откладывать дело на потом, а разобраться с ним прямо сейчас. Найдя нужную коробку из десятка таких же, составленных тут же, в кабинете, Роман поставил её на стол и открыл. Письмо, о котором мельком упомянула его жена, лежало сверху, на сложенных пластиковых файлах с бумагами. Открыв его, Роман начал читать.

«Хочу перед тобой извиниться за всё то, во что тебя вовлёк, но прошу мне поверить, тогда иного способа защитить дело всей своей жизни у меня не было. Если ты читаешь это письмо, значит мы с тобой не встретились, и вряд ли наша встреча когда-нибудь состоится. Меня преследуют очень страшные люди и, наверняка, когда ты вскроешь этот конверт, меня уже не будет в живых. Теперь главное. Понимаю, что не могу тебя об этом просить, но всё же. Чтобы ты оказался здесь, Алиса должна была тебе передать артефакт «Слеза Циклопа», по-другому ты бы не вернулся домой. Второй такой же хранится у меня. Третий, соединяющий их воедино, находится в тебе. Это татуировка «СТАЛКЕР» на твоём плече. Не сама, конечно, а вещество, из которого она сделана, впиталась в твоё тело и кровь, так что, дорогой Роман, ты и есть третий артефакт. Я, изобретая это вещество, по своей глупости и наивности, хотел добиться всего одного — вернуть своих погибших детей, открыв временной портал, но жестоко ошибся, впустив в него десятки жутких, чужих нам существ. Чтобы всё это исправить, тебе нужно вернуться в Припять, затем воспользоваться двумя артефактами, попасть минуя несколько реальностей и временных барьеров в точку, которую тебе укажет Алиса и уничтожить эти камни, иначе быть беде, от которой погибнет всё живое, которое ты знаешь. Второй артефакт ты найдёшь на Старых Выселках, под правым углом твоей охотничьей избушки, где кстати я сейчас и живу.

P.S. Рыбалка в этих местах просто замечательная. Ещё раз за всё прости, Саватей.»

Роман, после прочтения письма, чувствовал себя как Робинзон Крузо, проживший в одиночестве на необитаемом острове двадцать с лишним лет, и увидевшем паруса приближающегося корабля. О том, какое он примет решение, вопрос для него не стоял. Бросив письмо в огонь камина, он начал скорые сборы. Укладывая последние вещи, Роман услышал стук в дверь. На пороге стоял его сосед по прозвищу Макей.

— Рома! Здравствуй! Я вот чего пришёл, ты лодку мне одолжишь? Зима не за горами, а у меня фитили… Ловушки на рыбу, не собраны. Хотел сегодня прибрать.

— Конечно, сосед, бери, — разрешил Роман. — Ты где их оставил?

— Да как, где… от выселок твоих старых до ключа у горы, а что?

— Да нет, ничего. Я с тобой до своей избушки доеду, если ты не против, конечно.

— Ясно дело, поехали. Я же не на себе тебя потащу, кони повезут. Ну дак, я пойду собираться?

— Иди, — закрывая за ним дверь, ответил Роман. — Мне тоже подсобраться надо.

Ещё раз всё тщательно перепроверив, он, удовлетворённый осмотром, закрыл свой альпийский туристический рюкзак. Вскоре, подъехал на своём гужевом транспорте сосед. Старые выселки в своё время были сортировочным пунктом для угодивших на каторгу и шедших к месту своего отбывания заключения людей. Позднее, в тридцатые годы двадцатого века они использовались по тому же назначению, только тогда о старый Екатериновский тракт разбивали в кровь ноги в основном репрессированные сталинским режимом политические заключённые. После большой амнистии пятьдесят третьего года, пересылочный пункт был заброшен и от десятка бараков и хозяйственных построек, осталось лишь пара избушек, да название «Старые Выселки». Спустя пару часов тряской дороги и болтовни Макея, они доехали до избушки, которую использовало и поддерживало в должном состоянии районное охотничье хозяйство.

— Ну вот, милые, — останавливая, натянул поводья коней Макей. — Туточки и отдохнёте, а то в прошлый раз академика твоего только выгрузил, сразу бедным домой скакать пришлось. Макаровна у меня тогда сильно хворала.

— Какого академика?

— Кхе… Ну как же, какого? Твоего друга-академика. Как же его… ну да, Саватей, дай Бог отчество припомнить. Он к тебе приезжал. Я его от станции подвозил, дома-то тебя не застал, попросил в избушке твоей пожить, отдохнуть, порыбалить. Я ему и фитили свои давал. Знатный, я тебе хочу сказать, рыбак… Столько рыбы мне насушил да накоптил.

— Ну да… Да… Конечно. Он говорил мне. Это я что-то подзабыл, — соврал Роман.

— Не мудрено, — постучал себе пальцем по голове Макей. — Голова — дело не шуточное, с твоими-то ранениями. Потом поболтаем. Я за фитилями, пока ещё светло. Может и ушицы вечером похлебаем, а ты, не в службу, лошадок распряги, и костерок организуй, — так и поступили.

Привязанные в деннике лошади, довольно пофыркивая, жевали свежескошенную траву, чуть присыпанную солью. В костре потрескивали толстые сосновые дрова, окуривая терпким дымком висящий над костром казан с водой. Макея всё не было. Артефакт Роман нашёл именно там, где указал Саватей. Он был точной копией первого и лишь немного отличался цветом. Артефакт, отданный Алисой, был более светлым и значительно легче того, который Роман держал сейчас в руке. Вскоре, вернулся уставший, но счастливый Макей, продемонстрировав Роману пару увесистых щук, сказал.

— Завтра утром фитили сниму. Сегодня вот, спининг опробовал, а ты чего каменюгу таскаешь? На кой она тебе? Если для банной печки, то вещь полезная, только этого добра у нас и дома на косе у реки хоть самосвал грузи.

Роман ничего не ответил и убрал камень в карман. Уху Макей взялся готовить сам, заявив, что из щуки лучше его никто в этих краях уху не варит. И действительно, уха, у него получилась отменная, и даже начавший накрапывать мелкий дождь не испортил устроенный Макеем ужин. После походной трапезы, укрывшись от дождя под навесом сенника, лениво