Вышел в коридор. Тут же поднялся Артем, один из городовых Перфильева. Всего их трое, разделили сутки на три смены и охраняют Бориса по очереди. Поначалу-то вдвоем присматривали, пока Илья Назарович не настоял на том, чтобы Измайлов показал свою суть. Решив, что опасности подопечный не представляет, он несколько смягчил режим.

– Здравия, ваше благородие, – произнес поднявшийся охранник.

– Здравствуй Артем. Сколько раз говорил, не благородие я.

– Ну сейчас не благородие, а через пару месяцев станете. Так чего потом переучиваться, – пожал плечами городовой.

– Путаешь ты что-то, дружище. Мне до того дворянства, как до Шанхая на весельной лодке.

– А чего мне путать. Поди знаю, что говорю, – с каменным выражением лица, возразил Артем.

Надо же. Совершенно серьезен. А вот это что-то новенькое. Насколько было известно Борису дворянство жаловал только царь. Выслуживал ли его чиновник за конторкой, моряк в море, морпех в бою, все списки непременно утверждались царем. Сам он их конечно же не проверял. Никаких сил на такое не хватит. Изначально они проходили через жандармское управление. Все же что поступало от них, неизменно воспринималось государем на веру.

До дома им добираться еще… Ну где-то как раз пару месяцев на это и понадобится. И что же, фактически сразу по прибытии в Морозовск он станет дворянином? Вот так, за красивые глазки? Только потому что он гений? Ну может быть. Только он никогда не слышал ни о чем подобном.

Ужин как всегда проходил в компании Перфильева, доктора и трех офицеров корабля. Капитан, ввиду нахождения на вахте, отсутствовал. Борис как обычно опустился на определенное ему место. Кстати, порядок рассадки сохранялся неизменно на все время путешествия. А для экипажа так и вовсе являлся неизменным.

К окончанию ужина на море началось волнение. Погода продолжала портиться и Борис решил отложить занятия. Вместо этого он поднялся на верхнюю палубу, куда по обыкновению ушли доктор и полицейский. Нравилось им посидеть за шахматной доской под рюмку коньяку и добрую сигару.

– Вы чем-то озабочены, Борис Николаевич? – поинтересовался Перфильев, удивленный подобным поведением.

– Просто не вижу причины упорно хвататься за оружие даже в условиях портящейся погоды.

– Вы об этом, – доктор пренебрежительно махнул рукой, имея ввиду поднявшееся волнение. – Ничего особенного. Просто качка и только и всего. К утру все успокоится, а может и раньше. Уж поверьте, шторма не будет.

– Не знал, что вы разбираетесь в морском деле, – произнес Измайлов.

– Помилуйте, столько лет ходить на корабле и оставаться профаном, – добродушно хохотнул доктор.

– Согласен, это сложно. Илья Назарович, вообще-то у меня и впрямь к вам вопрос.

– Спрашивайте, – прикуривая сигару, разрешил полицейский.

– Артем, – кивок в сторону стоявшего в сторонке городового, – говорит, что по прибытии в Морозовск я получу дворянство.

– И что тут удивительного? Я говорил вам о том же. Пусть и не так прямо.

– Но как такое возможно.

– Проще простого. Любой потомственный дворянин усыновив вас, автоматически одарит своего пасынка дворянством. Явление конечно нечастое, и требует одобрения сюзерена, в вашем случае боярина Морозова. Так что, все в пределах, так сказать. Правда, злоупотреблять этим все же не рекомендуется. Данный факт все одно будет на контроле у жандармов и пройдет по всем инстанциям. При наличии веских оснований царь может отменить усыновление.

– Хм. А я уж думал боярин оженит меня на дворянке.

– Вы с какой планеты упали, Борис Николаевич, – хмыкнул Перфильев. – Неужели не знаете, что это супруга переходит в сословие мужа, а не наоборот?

– Знаю. Просто подумал, что возможны исключения.

– Уж не на дочери ли боярина вы собрались жениться, – весело заметил доктор.

– Нет, – поспешно ответил парень.

Слишком поспешно. Потому что как раз такая-то мысль ему и не казалась столь уж абсурдной. А главное не встречала внутреннего сопротивления. Хотя подразумевалась совершенно другая боярышня. Нет, Морозова тоже хороша. Видел он ее. Правда она чуть постарше. Ей кажется двадцать четыре. Для местных реалий разница не столь уж и велика. Да только к ней у него если и могло быть влечение, то только как к женщине. А вот Катя…

Н-да. Ну чисто мальчишка. И будь он проклят, если он от этого не счастлив. Плевать, что из этого ничего не получится. Главное, что от одной мысли о ней ему хорошо, а в груди тут же появляется приятное томление. Телячьи нежности? Ну и пусть их.

Вообще-то есть вариант быть вместе. Она ведь не единственная дочь Яковенкова, а просто младшая. Правда, они обычно и любимые. Так что, никаких препятствий для ее замужества с такой партией как одаренный. Не станет ее отец долго метаться в муках выбора. Тем более, если дочь и сама захочет этого. А в том, что она к нему неравнодушна, сомнений никаких.

Только нужно решить для себя, что дороже. Возможность быть рядом с Катей. Или собственная свобода. А вот не желает он выбирать. Хочется получить и то и другое. Но если выбирать… Однозначно независимость. Так что, вариант с усыновлением, вассальной клятвой боярину, даже Яковенкову, и женитьбой на его дочери, отпадает.

– О чем задумались, Борис Николаевич? – хмыкнув поинтересовался перфильев.

– Над тем, как бы половчее от вас сбежать и больше не повторять прежних ошибок.

– Увы, но шанса я вам не дам.

– Отчего же. Ведь будут еще порты.

– Не обольщайтесь, Борис Николаевич, – хмыкнул полицейский отпивая из рюмки коньяк.

Обернулся к доктору, и сделал приглашающий жест в сторону шахмат. Мол, приступим. Тот согласно кивнул. Посмотрел несколько секунд на доску. Потом решительно развернул ее белыми фигурками себе, вопросительно взглянув на соперника. Тот только пожал плечами, принимая условия, и корабельный эскулап сделал первый ход.

В принципе ему здесь делать нечего. В шахматы он никогда не играл. В смысле всерьез. Так, ради баловства и не более. Но тут отчего-то залип. Всегда интересно наблюдать за тем как что-либо делают умеющие люди. Даже если это всего лишь дворник умело метет улицу. Тем более, сейчас начало партии, а потому обмениваются ходами они довольно бодро. Но уже совсем скоро темп замедлится и они начнут раздумывать над каждым ходом, взвешивая и обдумывая множество комбинаций.

Говорят, что эта игра эдакий тренажер для мозгов. Так может и зря Борис никак не соберется научиться играть по настоящему? Глядишь и не пришлось бы сейчас стоять на верхней палубе яхты боярина Морозова, наблюдая за игрой своих «тюремщиков».

Все случилось как-то уж совсем внезапно. Удар молнии в волну справа по борту. Резкая команда капитана поворачивать к ветру. Задраить люки. И следом спустить паруса. Посторонним покинуть палубу. Тревожная трель боцманской дудки.