боеприпасами, Османская империя оказалась окружена войсками Англии, Франции, России, Сербии и Болгарии, что означало ее скорый и бесславный конец. Посему уже в конце декабря странам Антанты поступило предложение о прекращении огня и начале мирных переговоров. К этому времени из всех противников Блистательной порты лишь русские, да вступившие в противостояние болгары успели занять некоторые ее территории, тогда как остальные участники Антанты раз за разом терпели поражения от турецких войск, не сумев особо продвинуться нигде. Но даже славяне не могли рассчитывать на слишком многое и, в особенности, на получение в свою собственность проливов, мысль о единоличном контроле над которыми лелеял не только русский император, но и болгарский царь. Слишком уж противоположные взгляды на решение вопроса принадлежности Босфора и Дарданелл имелись у России с Болгарией, с одной стороны, и Франции с Англией, с другой. Вот на данных противоречиях и желали сыграть представители правительства Османской империи, дабы выйти из войны с минимальными для себя лично и для своей страны потерями.

Пусть война на этом не закончилась, ситуация на Восточном фронте складывалась столь неплохо, что общество Российской империи в куда меньших объемах оказалось подвержено идеям революции. Потому, хоть число стачек и народных выступлений в первых месяцах наступившего 1917 года вновь возросло, ныне не могло идти и речи о полном повторении событий Февральской революции. У нанятых на западные деньги агентов влияния и «радетелей народного счастья» попросту не нашлось под рукой мало-мальски вооруженной людской массы, выступление которой смогло бы стать началом полноценного вооруженного переворота. В столице банально не имелось прозябающих в резерве войск, которые было бы возможно сагитировать на свержение самодержавия. Последние из резервистов еще осенью получили вооружение и убыли на Юго-Западный фронт для возмещения понесенных там потерь, тогда как в столицу вернули остатки гвардейских частей.

В свете запланированных на 1917-й год действий, Петрограду требовалась сила, способная стать действенным противовесом шведской армии, что дамокловым мечом нависала над слабо защищенной границей Великого княжества Финляндского. И изрядно потрепанная, но получившая колоссальный боевой опыт гвардия, пополненная выписанными из госпиталей ветеранами, смогла стать таковой. Заодно помогая полиции бороться с возникающими время от времени беспорядками.

Конечно, что массовые демонстрации с требованиями дешевого хлеба и прекращения войны, что не менее массовые забастовки рабочих, вновь прокатились по столице. Однако до выдвижения лозунгов об отречении императора дело не дошло. Совместными усилиями большей части группировок внутренней оппозиции удалось лишь склонить Николая II к подписанию «Манифеста о даровании ответственного министерства», что являлось давней мечтой думцев, отрезавших от пирога императорской власти еще один сочный кусочек. Но на этом все и закончилось.

Полихорадившая с неделю страна вновь вернулась в рабочее русло, а умеющему совершать чудеса великому князю Александру Михайловичу, было высказано высочайшее пожелание добиться громкой, скорой и убедительной победы на каком-нибудь участке фронта, дабы дать народу дополнительную порцию веры в царя и отечество. Заодно виделось правильным делом продемонстрировать своим союзникам, а особенно Великобритании, что в общем доме человечества появилась не менее грозная сила, нежели надававший немцам по соплям Гранд-Флит.

Взявший под козырек командующий ИВВФ поспешил вновь обратить свой взгляд на «родные пенаты», откуда и пошло его нынешнее возвышение, как в армии, так и в негласном «табели о рангах» самих Романовых. Несколько позабытый после окончательного разгрома военно-морского флота Османской империи, Черноморский флот вновь оказался на первых ролях уже в середине марта 1917 года. К тому моменту как раз подошли к своему логическому завершению длившиеся почти 3 месяца переговоры между странами-членами Антанты и Блистательной Портой о заключении мира.

По результатам достигнутого соглашения Османская империя признавала ряд территориальных претензий, обязывалась выплатить весьма скромную контрибуцию, и навсегда открывала свободный проход через проливы для гражданских судов и военных кораблей всех стран Черноморского бассейна. Там еще было много пунктов касавшихся изменений в военной, экономической и политической сферах жизни. Но русскую сторону, естественно, более всего интересовала возможность выйти на средиземноморский простор. Отныне в полной мере восстанавливалась возможность ведения торговли через Средиземное, Мраморное и Черное моря, чего столь сильно недоставало Российской империи с самого начала войны. Дело оставалось за малым — разобраться с австрийским флотом и, в особенности, с немецкими подводными лодками, что базировались в портах Адриатики. Эти подводные хищники уже успели изрядно насолить, что французам, что англичанам, что итальянцам, потопив сотни их судов и кораблей, отчего союзники сильно опасались действовать крупными силами непосредственно в самом Адриатическом море. А ведь итальянской армии ой как требовалась поддержка корабельной артиллерии на прибрежных участках фронта!

Учитывая тот факт, что действенное противолодочное оружие вроде глубинных бомб только-только начало появляться в английском флоте, и в основном применялось для защиты самой островной империи, противодействие немецким подводникам в средиземноморье ограничилось созданием в проливе Отранто сетевых заграждений, да выставлением нескольких минных полей. Естественно, столь слабые меры не позволили в корне решить проблему неожиданных атак из-под воды. И тут на помощь союзникам в очередной раз пришли русские. Только на сей раз это была не армия, а флот.

Пусть, что на Балтике, что в Черном море, немецких подлодок имелось небольшое количество, по сравнению с иными театрами военных действий, они время от времени выходили на охоту и добивались успехов. Что, естественно, не могло устраивать командующих русских флотов. Потому, когда на даже не высказанную вслух проблему из Нижнего Новгорода прислали уже готовое решение, все лишь развели руками от простоты предложенного. Ведь чем, по сути, подводная лодка отличалась от того же эсминца или крейсера? Для авиации — ничем. Что бомбить эсминец, что бомбить просматриваемую под водной гладью с высоты птичьего полета подлодку — летчикам было все едино. Главное, следовало вовремя узнать о наличии подлодки в том или ином квадрате и удостовериться, что это не свои. Потому самолет противолодочной обороны, созданный на базе все того же У-2, был мгновенно принят флотом и заказан в количестве полусотни штук — поровну на каждый из двух основных флотов.

И что удивительно — оснащенная более мощным двухрядным двигателем, радиостанцией, смотровыми люками и оптическими приборами наблюдения трехместная машина отработала донельзя хорошо. Начиная с ноября 1916 года, балтийские морские летчики потопили три вражеские подводные лодки на траверзе незамерзающего порта Либавы, а их черноморские сослуживцы подловили UB7 на выходе из Босфора, где постоянно дежурил один из десятка гидрокрейсеров. Последние в составе Черноморского флота появились в столь великом количестве, после того, как практически все кораблестроительные ресурсы черноморских заводов в приказном порядке были переведены на Балтику. Вот получивший полного адмирала Андрей Августович Эбергард и постарался усилить свой флот тем, что имелось под рукой — гражданскими пароходами и морской авиацией.