А вот свои корабли и самолеты следовало поберечь для будущих свершений. Все равно за столь блистательные победы уже сейчас можно было смело рассчитывать на новые звания, должности и ордена для всех мало-мальски отметившихся участников данного похода, и, конечно же, на прощение старых грешков, как мнимых, так и реальных. Не все же балтийцам было перетягивать на себя одеяло, пусть даже у них намечалось что-то не менее грандиозное, но без поддержки десятков кораблей союзников.

А намечалась у балтийцев операция по выманиванию немецких линкоров в заранее расставленную ловушку. Точно так же, как чуть менее года назад сами немцы попытались устроить капкан для Гранд-Флита, в штабе Балтийского флота разработали план засады на сильнейшие корабли противника, попутно приговорив к закланию перевозчиков шведской руды. Точнее, отведя последним роль этакой точки бифуркации. В случае очередного вооруженного вмешательства в нее с русской стороны, немцы, либо молча проглатывали отсечение своей задыхающейся промышленности от внешних поставок и далее обходились исключительно собственными ресурсами, либо они, собравшись с силами, шли громить того неразумного, что посмел поднять руку на одну из оставшихся «священных коров».

По этим самым рудовозам, кстати, начиная уже с мая, принялась работать авиация, с гидрокрейсеров «Орлица» и «Кречет». Слишком уж эффективно показала себя авиагруппа «Орлицы» в компании 1915 года, чтобы эти действия остались без должной оценки со стороны командования. Потому им в помощь начали переоборудовать еще один корабль со схожими характеристиками, выбрав для переделки интернированный немецкий товарный пароход «Кёльн». И так уж вышло, что роль приманки для стальных хищников Кайзерлихмарине сама собой пала на эту пару совершенно типичных гражданских судов.

Позабывшие за относительно спокойный для Балтики 1916-й год о такой напасти как русские аэропланы, капитаны кораблей Флотилии защиты торговли оказались пойманы с фактически спущенными штанами. Если противостоять редким наскокам эсминцев у них мало-мальски выходило, пусть и не без потерь со своей стороны, то с возвращением угрозы с неба, морское сообщение со Швецией оказалось под смертельным ударом. Что станковые пулеметы, что зенитные орудия, требовались в огромных количествах на фронте и для установки на более ценные корабли флота, нежели на вчерашние траулеры. Из-за этого давать отпор воздушному противнику было практически не из чего. Максимальные углы подъема смонтированных на них 52-мм и 88-мм орудий попросту не позволял вести зенитный огонь. По этой причине потери мгновенно скакнули до небывалых цифр.

Каждый налет восьмерки русских гидропланов, как минимум, ополовинивал состав очередного конвоя. Если от того же эсминца всегда можно было спрятаться в водах нейтральной Швеции, то убежать от аэроплана не представлялось возможным. Учитывая же, что такие конвои отправлялись в Германию каждый день, всего за две недели старыми метательными минами и авиабомбами было потоплено 33 транспорта и 13 тральщиков из числа охраны. А на все яростные крики из Стокгольма в Петрограде отвечали, что русские военные моряки действуют так, как им положено по роду службы. Все же к этому моменту ситуация на фронтах войны успела сильно измениться по сравнению с тем, что было в тяжелом для России 1915 году. К тому же уже возобновилась торговля через порты Черного моря, отчего грабительский транзит из Англии в Россию через Швецию начал стремительно терять свою актуальность. Немногочисленные же попытки поймать русские гидрокрейсера предпринятые подводниками Кайзерлихмарине, окончились пропажей без вести UB84 и UB89, да и только.

Хоть Балтика и являлась относительно небольшой акваторией, количества участвовавших в операции субмарин оказалось явно недостаточным для получения должного результата. А вот якорных мин в ее водах уже было выставлено обеими сторонами с полсотни тысяч. Особенно на подходе к своим портам и базам. Так что ловить «Орлицу» с «Кречетом» в Ирбенском проливе, либо же на выходе из Финского залива, подводникам было не с руки. Слишком уж велик был шанс подорваться на подводной рогатой смерти. И, по всей видимости, капитаны пропавших подводных лодок как раз совершили подобную ошибку, еще больше сократив возможности немецкого флота.

После того как Германия начала неограниченную подводную войну в Атлантике, слишком уж мало подводных лодок осталось оперировать в Балтийском море, чтобы суметь прочесать все районы, откуда русские могли запускать свои гидропланы. Да, внутренний пропагандистский эффект от успехов в морской блокаде Великобритании был немалым. Начиная с ноября 1916 года, по несколько сотен пароходов топились немецкими подводниками ежемесячно. И возместить столь огромные потери торгового флота союзники не успевали никак. Над Великобританией даже начала витать угроза продовольственного кризиса. Но и те силы, что Кайзерлихмарине мог позволить себе использовать на второстепенных театрах боевых действий, пришлось изрядно сократить. Особенно после потери верфей в Эльбинге и Данциге.

Флоту недоставало, ни новых кораблей, ни подготовленных моряков, дабы возместить текущие потери. Потому, после того как не единожды выходившие на охоту подводники потерпели фиаско, а потери конвоев достигли трети от курсировавших на данном маршруте судов, в бой были брошены два имевшихся гидроавиатранспорта. Естественно, с прикрытием из первых крейсеров ПВО, в которые всего за месяц перестроили четыре старых уцелевших бронепалубника типа «Газель». Слишком тихоходные для ведения разведки и уступающие в весе бортового залпа новейшим эсминцам, они оказались наилучшими кандидатами для соответствующей переделки.

Будучи утыканными 88-мм морскими зенитными пушками и 37-мм автоматами Максима, не говоря уже о дюжине станковых пулеметов, «Ниобе», «Нимфа», «Медуза» и «Аркона», поддержанные парой поплавковых истребителей Ханса-Бранденбург KDW[1], в свой первый же выход смогли дать противнику более чем весомый отпор. Три русских гидроплана оказались сбиты и два повреждены при попытке совершения очередного налета на конвой. Это был грандиозный успех! Вот только давать в прикрытие каждого небольшого конвоя столь зубастое охранение, не представлялось возможным. Немцам попросту пришлось перейти на тактику еженедельной проводки одного большого конвоя, на радость подводникам Балтийского флота. А чтобы русские не бросили на его растерзание свои крейсера во главе с «Рюриком», в качестве дополнительных сторожей попеременно выступали две дивизии линейных кораблей, со всей положенной свитой. Таких сил виделось вполне достаточно даже для противодействия всему русскому флоту.

Целых полтора месяца, вплоть до середины августа, эта тактика работала, как швейцарские часы. Теперь изредка появлявшиеся на горизонте вражеские гидропланы мгновенно перехватывались дежурными истребителями и были вынуждены ретироваться, даже не предпринимая попыток нанести очередной удар. И это спасало Германию, чьи дела на сухопутных фронтах шли откровенно паршиво. Однако кровавая развязка не заставила себя долго ждать, и немцы получили свой аналог никому пока еще неведомого конвоя PQ17. Да еще, так сказать, в квадрате.

Ознакомившись с информацией об очередном проходе немецкой эскадры мимо Готланда по направлению к Норрчёпингу, адмирал Эссен отдал столь давно ожидаемый флотом приказ. Точнее, его штаб разразился десятками и сотнями приказов, мгновенно разлетевшихся по отдельным