Иисуса: он был раввином из Галилеи. Это автоматически вызывало недоверие со стороны римского прокуратора. Евангелие от Луки (23, 6–7) сообщает, что Пилат в какой-то мере был шокирован, когда узнал в ходе слушания, что Иисус – галилеянин; такая реакция типична для полевого трибунала. В гражданских судах тех времен, как и сегодня, дело обвиняемого изучалось предварительно, а в полевых трибуналах подобные формальности игнорировались. Обстоятельства дела, доказывающие невиновность или усугубляющие вину, как в случае с Иисусом, узнавались спонтанно, по мере того, как выдвигались обвинения по составу преступления.

Галилеяне считались яростными патриотами, а потому за ними закрепилась дурная слава возмутителей спокойствия. Штробель пишет:[546] «Пилат в этом случае знал, несомненно, что Галилея была родиной фанатизма и, в частности, антиримских группировок». В 6–7 гг. н. э. после объявления по приказу Квириния имперской переписи (упомянутой в рождественской истории Евангелия от Луки) в Галилее началось восстание под предводительством Иуды из Гамалы («Иуда Галилеянин» – так он назван в Деян. 5, 37). Оно было безжалостно подавлено римлянами. Вдобавок римляне послали свои отряды в различные галилейские поселения в качестве ответной меры – такое событие должно было сильно впечатлить мальчика Иисуса.

Зелоты во многом походили на фарисеев. Фарисеи тоже были известными патриотами. Они отрицали пропагандируемое зелотами насилие, которым те хотели изменить сложившиеся условия; вместо этого они верили, что Бог сам произведет перемену. Но многие фарисеи, возможно, те, которые составляли воинствующее крыло течения, симпатизировали зелотам.[547] Считается, что Иуда из Гамалы прежде был фарисейским раввином. Как зелоты, так и фарисеи почитали землю Палестины личным даром Бога детям Израиля. С их точки зрения, присутствие римских оккупационных войск было ни чем иным, как святотатством. По этой же причине Первая Заповедь толковалась ими как запрет на признание императора и выплату дани.

Этот принцип толкнул зелотов на восстание, когда в начале I века Август издал указ о повышении налогов. Этот же мотив спровоцировал восстание 66 г. н. э., завершившееся трагическими событиями в Иерусалиме и Масаде.

В Иерусалиме, где саддукеи оставались руководящим слоем, согласие с требованиями римлян стоило невероятных усилий.[548] В Галилее склонялись к применению силы. Зелоты (или sicarii, буквально «головорезы», как именовали их римляне) были партизанами, которых часто называли просто «галилеянами».[549]

Ни ессеи, ни зелоты не упоминаются в евангелиях. Такое умолчание вызывает множество догадок. В основном, предлагаемые объяснения основаны на том, что авторы евангелий хотели сохранить в тайне принадлежность Иисуса к ессеям или же скрыть от читателя планы Иисуса и его последователей организовать восстание зелотов с привлечением народных масс.[550] Среди его учеников, даже среди ближайших, были зелоты. Возможно, Писание именует зелотом также Иуду Искариота. Прозвище «Искариот» совсем не обязательно должно означать «человек из Кериота», как это часто понимается (например, Лапидом), но может являться арамейским искажением слова sicarii. Таким образом, Иуда вполне мог получить прозвище «головорез».[551] Ученики Иаков и Иоанн (сыны Зеведеевы) получили прозвище «сыны грома», указывающее на их принадлежность к зелотам. Возможно, и Симон Петр был зелотом: о нем сказано, что он обнажил меч и отсек ухо еврейскому слуге Малху в момент ареста Иисуса. Именование Бар Иона («сын Ионин». – Матф. 16, 17) также дает основание предполагать его принадлежность к зелотским группам.[552] Кольпинг пишет:[553] «Именование БарИона, примененное к Симону Петру, выдает в нем члена террористической группировки». В перечислении апостолов у Луки (6, 15) представлен ученик по имени «Симон, прозываемый Зелотом». А если предположить, что ученик Андрей, брат Симона Петра, тоже был зелотом, можно сделать вывод, что зелотов среди учеников было достаточно много.[554] Потому недоверие со стороны римлян было в каком-то смысле обоснованным.[555]

Но сам Иисус не мог быть зелотом. В самом деле, некоторые из его слов, например о том, что он пришел принести не мир, но огонь и меч (Лук. 12, 49; Матф. 10, 34), а также прямой приказ ученикам вооружиться мечами (Лук. 22, 36), дают повод предполагать в нем зелота. Но это абсолютно не соответствует тому, что он сказал ученикам, сообщившим, что у них есть лишь два меча; его ответ был: «Довольно» (Лук. 22, 38). Восстание зелотов едва ли можно было начать с двумя мечами. Лука особенно подчеркивает отвращение, с которым Иисус относился к любому насилию, хотя иногда и в его евангелии можно заметить некоторый воинственный настрой. Когда Петр ранит ухо «первосвященнического раба», Иисус тут же пресекает любые дальнейшие действия, прикасается к уху и исцеляет раненого, творя свое последнее чудо. Он не допускал никакого насилия в своем присутствии, даже если оно совершалось ради него.

Предположения таких авторов, как Кармайкл и Леманн, считающих, что Иисус возглавлял отряд зелотов, неубедительны. Апологет зелотской теории, разумеется, может возразить, что многочисленные евангельские свидетельства миролюбивого нрава Иисуса, тем не менее, не означают безоговорочно, что Иисус был абсолютным пацифистом. Ведь совершенно очевидно, что одной из стратегических задач евангелий было стремление показать, что Иисус не имел никакого отношения к движению сопротивления римским властям. Однако невозможно игнорировать Иисусово отрицание силы и его готовность к примирению на любых условиях, красной нитью проходящую через евангелия. Допустим, это не так ярко проявляется по отношению к римским оккупационным силам (что само по себе вызвало бы подозрение), но в полной мере очевидно в отношениях Иисуса со своими братьями-евреями. Не существует, кроме того, ни одного указания на то, что Иисус по каким-то причинам отклонился в этом вопросе от отношения своего учителя Иоанна. Достославная гармония между учениями Иоанна и Иисуса,[556] описываемая авторами евангелий, подтверждает обратное. Более того, если бы Иисус действительно был бунтарем-зелотом, этого было бы уже достаточно, чтобы его имя оказалось в списках зелотов в хрониках тех лет, подобно тому, как упомянуты имена лидеров повстанческих движений у Иосифа Флавия.

Иисус, по всей видимости, принадлежал к умеренному крылу религиозных евреев своего времени, к тем, кто возлагал свои надежды на Господа воинств, и лишь на Него одного, и мирился с римским господством, пока Господь воинств не возвестит установление Царства Божьего на земле. В этом он отличался от зелотов, «которые были одержимы идеей установления Царства Небесного своими собственными руками и глубоко верили в то, что Господь воинств поможет им в их благочестивом деле».[557] Кюнг пишет:[558]

Он избегает употребления таких титулов, как Мессия и Сын Давида, поскольку им может быть ошибочно придан политический смысл. Вы не найдете в его проповеди Царства Божьего и тени