Почему я? Почему именно я? Это очень распространенный вопрос, на который не существует удовлетворительного ответа. Мы живем в мире причин и следствий и поэтому видим причины и следствия повсеместно. Или пытаемся видеть. Почему я сижу в тухлой яме, а Лилиан нежится в пенной ванне? В чем причина? Что я сделал не так? Причины и следствия явно настроены против меня.

* * *

– Это ты виноват, – говорит Семтекс. Напоминаю себе, что мне было бы хуже, будь я сейчас совсем один. Человек жаден, но страданием мы делимся с ближними очень даже охотно. – Ты во всем виноват.

– Да, ты уже говорил. Хорошо, я виноват, если тебе от этого легче.

Разумеется, я ни в чем не виноват. Не в том смысле, какой имеет в виду Семтекс. И все-таки я виноват. Сложись все по-другому, меня бы здесь не было. Нас бы здесь не было. Я никогда не понимал, почему людям так трудно признать свою неправоту. Конечно, есть ситуации, когда признание собственных ошибок чревато суровым наказанием: «Я был не прав, когда убил всех в том доме».

Но в большинстве случаев гораздо проще признать свой косяк. «Я забыл купить палтус». Скажи все, как есть. Не выдумывай оправдания, что тебя вообще не просили купить палтус, что ты купил палтус, но его отобрали инопланетяне, что палтус изъяли из всех магазинов в связи с активизацией всемирного противопалтусного движения.

Полная капитуляция может быть эффективным оружием. Семтекс обескуражен и раздражен, что я не стал отрицать свою вину, тем самым лишив его повода перечислить все мои оплошности и прегрешения. Он идет по-другому пути.

– Ты привлекаешь беду. Почему ты не выберешь более позитивную жизненную позицию? Почему ты не хочешь снять фильм о Роджере Крабе, о человеке, стремившемся сделать мир лучше? Нет, тебе интереснее детоубийца! Из всех исторических личностей, из всех эпох и культур, ты выбрал маньяка и извращенца!

– Во-первых, не факт, что Жиль де Ре был виновен во всех грехах, в которых его обвиняли. Во-вторых, я не снял этот фильм. Как ты знаешь, все закончилось очень печально. Но я снял фильм о надувных замках. Уж куда позитивнее! И еще один фильм. О человеке, который обрел свое счастье, запихав в ухо ложку. Весь смысл был в том, что счастье легко достижимо, если найдешь свою ложку.

– Чувствую, это добром не кончится, – говорит Семтекс.

Я рад, что он не видит мое лицо.

– Предчувствие надо было включать до того, как нас похитили.

– Никто не будет платить за нас выкуп.

– Мы придумаем, как спастись. – Я сам удивляюсь тому, как уверенно звучит мой голос.

– Хочу тебе кое-что рассказать. Я еще никому этого не рассказывал.

Это меня беспокоит, потому что хотя наша нынешняя ситуация очень способствует укреплению терпимости и сводит на нет многие предубеждения, мне не хотелось бы услышать никаких ужасающих откровений, способных изменить мое мнение о Семтексе в худшую сторону. Я не в том настроении.

– По поводу сэндвичей?

– Я однажды стрелял в людей.

– Почему меня это не удивляет?

– Я хотел рассказать о другом. У меня были соседи, компания черных парней. У них там был наркопритон. Я бы не возражал, если бы они вели себя тихо, культурно. Кололись бы потихоньку, так сказать, в уединении своего жилища. Но нет. Это был классический случай «Как достать соседей». Вопли в три часа ночи и все в таком духе.

– А нельзя было вызвать полицию?

– Ты хочешь послушать? Я говорю о важных вещах. А ты сам пытался вызывать полицию? Я им звонил каждый день. Денно, нахрен, и нощно. Проблема в том, что один из дилеров возглавлял местный комитет по борьбе с наркотиками и они не могли его арестовать. Я был молод и вспыльчив.

– И ты их пристрелил?

– Нет, я переехал в другой район. Лучший способ решить проблему – сбежать от проблемы. Но эти дятлы реально меня достали, и я должен был отомстить. И вот как-то ночью я вернулся туда и прострелил им коленные чашечки. Всем, кого там застал. Как убежденный веган и буддист я не мог пойти дальше легкого членовредительства.

– Ты не буддист.

– Я не считаю себя образцовым буддистом. Образцовых буддистов вообще не бывает. Кроме самого Будды, конечно.

– Они тебя не узнали?

– Да у них вместо мозга сплошной кокаин, что они там запомнят? Но я надел балаклаву и навертел восемь слоев одежды, так что казался в два раза толще. И сказал, уходя: «Теперь будешь знать, Тони». Потому что никого из них не звали Тони, и если бы они обратились в полицию – что было крайне маловероятно, – они бы решили, что их покалечили по ошибке.

– Как я понимаю, все сошло тебе с рук. Идеальное преступление.

– Это было не преступление, а правомерное проявление… моего правомерного возмущения. И смотря что ты имеешь в виду, говоря «все сошло тебе с рук».

– Тебя не поймали, ты не в тюрьме, ты избежал наказания.

– Как любой человек, смотрящий телевизор, я знал, что мне надо избавиться и от одежды, и от пистолета. Как человек, снявший немало криминальных программ, я всегда поражался, почему преступники выкидывают пистолет целиком. Отличительная особенность пистолета: он выглядит как пистолет, и если найдешь его, скажем, на дне пруда, ты сразу увидишь, что это именно пистолет, а не что-то еще. Я разобрал пистолет на детали. Человек, не знакомый с огнестрельным оружием, даже и не поймет, что это за детальки. Тем более, их труднее найти. Особенно если их раскидать по большой территории. Так что я выкинул ствол в лесу Эппинг, затвор – в Ричмонде, ударник – в Кэтфорде. Распределил дюжину, блядь, деталей по пятидесяти квадратным милям.

– Так в чем смысл рассказа?

– Прошла неделя. Я ужасно доволен собой. Меня никто не искал. Месть состоялась. И вот в чудесный погожий денек я выхожу из дома, а у меня на крыльце лежит кучка деталей от пистолета.

– Неожиданный поворот.

– Я не могу утверждать, точно ли это был мой пистолет. Но это были детали от «Глока». У меня на крыльце. Почти полный комплект за исключением пары винтиков. Это было… десять лет назад. Пока мы сидим в этой яме, может, тебе придет в голову какое-то вразумительное объяснение? Потому что мне самому ничего в голову не приходит. Если кто-то за мной следил, то зачем он вернул мне детали? Почему не сохранил у себя как улику? Почему не выдал меня полиции? У меня нет никаких объяснений, что как раз и пугает.

– И что ты сделал?

– После стольких усилий вряд ли имело смысл избавляться от пистолета во второй раз, но я все равно выкинул все детали на острове Ил-Пай. Потом долго боялся выходить из дома. А вдруг пистолет снова вернется? Может, это глупо, но у меня было такое чувство, будто вселенная выблевала из себя эти детали, как бы желая сказать: «Я тут всем заправляю, и не вздумай об этом забыть. Не воображай о себе невесть что». Кстати, какие-то детали я выкинул в реку. И даже если ты знаешь, где их искать, их все равно невозможно поднять со дна. То есть я думал, что невозможно. Ну что, мистер Умник, есть у тебя объяснение? С тобой что-то подобное происходило?