вздрогнула. Впервые в жизни ее пугал собственный сын. В полумраке она его практически не видела, но на мгновение женщине показалось, что перед ней вовсе не Брендон.

— Да… — Айрис всхлипнула. — Я… Я не могу согнуть запястье… Дорогой, пожалуйста, отвези меня в больницу. Мне очень больно…

В тишине послышался щелчок и мрак буквально на мгновение слегка растворил огонек зажигалки, бросая тени на лицо альфы. Айрис сжалась. Ей показалось, что глаза сына были полностью черными.

Но ведь это невозможно. Такого не бывает.

— Думаешь, я не знаю, как нужно сжать руку, чтобы сломать кость? — он медленно поднес сигарету к губам.

— А… Ты возможно не заметил… Или… Или может не сломал мне руку, но точно повредил…

— Неужели?

Айрис еще сильнее вздрогнула и той рукой, которую она прижимала к груди, без проблем сжала ткань своего платья, не зная, что ее сын, в отличие от нее, прекрасно видел в темноте.

— Не повторишь ли то, что ты мне когда-то говорила? — спросил Брендон. — Я хочу вновь все это услышать. О том, что Элис забрали ее родители.

— Я… — Айрис выдохнула. Судорожно. — Милый, послушай, я хотела ей лишь добра. Я видела, что Элис тяжело жить у нас после того, как она узнала, что не родная нам. И я думала, что ей будет лучше, если она воссоединится со своей семьей. Это ведь счастье быть со своими родными родителями.

— Ты так внимательна и обходительна, мам.

Голос Брендона был ровным. Разве что тяжелым и с примесью того пренебрежения, которое, обращенное к матери, для любого альфы будет подобно яду.

— Я действительно тогда не смогла связаться с Нормой Емвер. Я просто напросто не могла ее найти, но я знала, что в детдоме смогут. Они государственное учреждение. У них больше возможностей. Все это лишь для счастья Элис.

— Для ее счастья ты пыталась отправить ее туда во второй раз?

Айрис шумно выдохнула и прищурилась. Попыталась хоть немного рассмотреть сына, но толком ничего не получалось. Она видела лишь тлеющую сигарету.

А еще ощущала непомерную тяжесть, которая скользнула по комнате и теперь обвивала ее тело. Сжимала шею.

— Знаешь, — Брендон сбил пепел сигареты на пол, а Айрис даже в этом ощутила нечто такое, от чего ей стало не по себе. Но ведь это ее сын. Она не должна его бояться. — Когда я втянул Элис в отношения, она боялась, что вы узнаете и отправите ее в детдом. Я еще думал, что она такая трусиха. Вы же так никогда, блядь, не сделаете. На меня наорете. Опять накажете. Но ее не тронете. Наоборот пожалеете. Я был слишком хорошего мнения о своих родителях.

— Пожалуйста, не горячись. Ты все не так понял.

— Что я не так понял, мам? Ты лгала мне. В то время, когда я терпеть не мог Элис за то, что она так легко отказалась от нашей стаи и причинила тебе боль, оказалось, что это ты ее вышвырнула. Ребенка, которого десять лет считала своим.

— Я… Я же сказала — я делала это лишь для ее счастья…

— Охуенное, у тебя счастье.

— Ай… Мое запястье… — Айрис тыльной стороной ладони вытерла слезы, скользнувшие по ее щекам. — Милый, оно сильнее болит. Я даже дышать нормально не могу… Мне плохо, умоляю, мне нужна помощь врачей…

— Ты не имела права мне лгать! — Брендон кулаком ударил по стене, расположенной справа от него, но взгляда от Айрис не отвел. Она это физически ощущала.

— Милый… Дорогой, послушай, ты был ребенком и я просто не могла сказать тебе правду. Ты бы не понял, что я хотела это сделать именно для счастья Элис…

— Когда пять лет назад она исчезла и я начал ее искать, ты сказала, что вы тоже ищите. Но тебе было известно, где Элис. Ты опять лгала мне. Я тебе говорил, что хочу сделать Элис своей парой, а ты за моей спиной ее опять вышвырнула.

— Я тогда была в сумбурном состоянии и я сожалею. Мне казалось, что вы вдвоем совершили ошибку, о которой очень сильно пожалеете и я пыталась разъединить вас, чтобы хоть как-то спасти ситуацию.

— У тебя любая проблема решается через детдом? Почему же ты меня ни разу туда не отправила?

— Я… Больно… Мне настолько плохо, что перед глазами темнеет, — в полной темное раздалось ее тихое рыдание.

— Вы так же хорошо ее искали, когда пять лет назад заблокировали все мои счета?

На тот момент альфа находился в закрытом колледже. В своей тюрьме, без возможности даже на час выйти наружу. Но будучи там, продолжал делать то, что начал сразу после исчезновения Элис — искал ее. Пока однажды ему не позвонили и не сказали, что оплата для получения файлов не прошла.

В тот же день он узнал, что его счета заблокированы. На них находились именно его деньги. Те, которые он заработал чертежами.

Поблажек Брендону, как части семьи никогда не было. Корпорация не собиралась терять деньги выпуская лишь бы что, поэтому чертежи альфы всегда проходили жестокий отбор. Наравне с чертежами остальных инженеров, работающих на корпорацию десятилетиями. Порой отборы длились месяцами и, если работа Брендона проходила, он получал заявленную сумму.

Деньги, которые его родители заблокировали.

Брендон был в ярости, а Айрис объясняла это тем, что они сами ищут Элис. Тратят на это огромные суммы и альфе нет смысла лишаться своих заработков.

«Ты нам не доверяешь?» — тогда спросила Айрис, разговаривая с сыном по телефону. — «Мы ищем Элис и у нас есть связи. А что у тебя? Ты еще молод и глуп. Свои тяжело заработанные деньги просто безрезультатно выбрасываешь на ветер. Еще и этим показываешь, что не доверяешь нашим стараниям. Лично для меня это больно. И, да, я понимаю, что это жестоко по отношению к тебе, но мы, как твои родители и главные в семье, хотим научить тебя ценить деньги. Тем более, в колледже они тебе не нужны. Тебя там кормят. Носишь ты форму. Ее вам выдают. А Элис мы сами уже скоро обязательно найдем»

В тот момент степень ярости Брендона было трудно переоценить. Она достигла той черты, которая повлекла помутнение рассудка.

Айрис была права. Лишившись всего, Брендон многому научился — в первую очередь он понял, что такое не иметь возможности хоть что-то сделать. Быть беспомощным. Бесполезным. Запертым. И даже не быть способным найти омегу без которой медленно сдыхал.

Позже, когда Брендон поднялся на ноги, Айрис ликовала. Твердила, что научила сына многому и, пусть урок был жестоким,