и сам Володя не давал никакого спуска. Попытки некоторых товарищей самостоятельно выбрать для себя место и время дежурства им немедленно пресекались. На обиженные возгласы он не обращал внимания.

Несколько успокоенный, Володя завершил собрание и отправил первых дежурных на вахту.

Дима, молодец такой, разрешил вахтерам кипятить ночью чай, приказав поварихам выдать им нечто вроде пайка. Поварихи пошли куда дальше, согласившись по очереди дежурить. Такая их податливость вызывалась не только желанием помочь парням, их охраняющим. В полупустой общаге мертвого города оказалось страшновато. Девчонки были готовы не спать, лишь бы находиться в безопасности.

Подумав, Володя решил разместиться в комнате отдыха рядом с новоявленными вахтерами. От вахты недалеко, а на другие этажи он всегда успеет добежать.

После собрания стало клонить в сон. «Соснуть что ли?» — Подумал он лениво. Покамест все в порядке, а генералы тоже нуждаются во сне. Недолго думая, Володя перенес из своей комнаты матрас, одеяло, постельное белье и подушку.

«На вахте все равно нечем пользоваться, — ни телевизором, ни радио, — рассуждал он, спускаясь по лестнице, — света же нет. Так что никому не помешаю. А курить я им не дам, как бы не просили».

— Я сплю, — предупредил он дежурных. — Будите только, если совсем приспичит. А лучше разбирайтесь сами. Башки зачем даны?

— Чтобы носить прически и закидывать жратву в желудок, — тут же отрапортовал Леха Губанов.

Володя с ним спорить не стал, понимая, что студента старшего курса способен переспорить только декан факультета и преподы, съевшие зубы на работе в институте.

— Дышите глубже, — посоветовал он и направился спать.

Уснуть удалось почти сразу, но это была, пожалуй, единственная удача. Сны, обрушившиеся на него, как один представляли сцены из фильмов ужасов. Ему постоянно приходилось драться то с жуткими монстрами, по сравнению с ними орки были прелестными существами, то с людьми, увешанными оружием, которое к его жуткому удивлению стреляло.

Он как раз удирал от нескольких бандюг, паливших из автоматов, как почувствовал, что его трясут за плечо. Покидать такой сон одно удовольствие. Володя открыл глаза, увидев склонившегося над ним Ромку.

— Володь, там бандюги пришли, грозят вахту взорвать, если не пропустим.

— Вот дьявол! — Выругался Володя. Действительность оказывалась немногим лучше снов. Надо идти разбираться.

— Ну, где ваш главный, сынки? — Послышался недовольный голос. Володя поторопился, опасаясь, что незваные гости прорвутся через ограждения вахты.

Торопливо застегивая одной рукой пуговицы на рубашке — в другой была секира — он вышел из комнаты.

Дабы в общагу без разрешения не проникали городские визитеры, на расстояние пары метров от входной двери еще в эпоху развала страны была поставлена решетка, достававшая до самого потолка, словно нарушители общежитских устоев могли летать. Узкий проход вращающегося турникета соединял общагу с внешним миром. При необходимости турникет можно было заклинить, что, собственно, и сделали студенты.

Он оглядел «гостей» — рослых мужиков лет под тридцать, хорошо поддавших. Судьба у него такая — драться только с пьяными. После нападения орков Володе не приходилось встречаться в поединке с трезвыми.

Увешанные оружием, незваные визитеры чувствовали себя хозяевами брошенного властями города. Пока Володя просыпался и собирался с духом, их терпение закончилось. Один из них ударил прикладом автомата по турникету.

— Открывайте, суки, иначе хуже будет. Или в штаны наложили, ссыкуны?

Володя понял, что необходимо действовать. Иначе его ребятишки совсем растеряются. «Гостей» следовало отвадить так, чтобы они и думать не могли о приближении к общаге.

Неподвижная фигура старшего студентов ввела автоматчиков в заблуждение. Они решили, что тот в ступоре и не знает, как себя вести.

— Открывай, братан, — предложил стоявший у турникета. — Вы нам баб, а мы по бутылке водки отвалим. Что вам, шлюх жалко?

Именно о таких визитерах предупреждал Дима. И в обычное-то время, безвозвратные доорчьи годы, хулиганье и любители девичьих прелестей доставали обитателей общаги, любыми путями проникая в нее, устраивая драки со студентами у входа. В наступившем беспределе такие типы обнаглели. Что ж, — решил Володя, — выпорем для урока остальным.

Он без размаха несильно ударил обухом секиры по пальцам схватившегося за решетку одутловатого от непрерывной пьянки детины. Тот заорал от боли, одернув разбитые в кровь пальцы.

— … ! — Прокомментировал его сосед. Матерщина была забористой, с причудливыми оборотами и интересными инсинуациями. В других условиях Володя заслушался бы. Но только не сейчас.

Ведший переговоры со студентами «гость» вскинул автомат.

— Я вас по-доброму просил, — прорычал он и нажал на курок.

Володя, нанося удар, задался вопросом — попытаются мужики пустить в ход оружие или одумаются и уйдут. Он решил не трогать их больше, если они ограничатся только угрозами. Увы, эти козлы были готовы на все, лишь бы добиться своего. Значит, и студенты вольны делать все, что угодно.

— Брось палку, чмо, — спокойно предложил он любителю пострелять.

Тот еще не понял, что случилось. Ему показалось, что автомат просто заклинило. Мало ли причин бывает, когда оружие отказывает.

— Стреляйте, чо высмотрите! — Заорал он своим приятелям.

Те, ошарашено посмотрели на вожака. Затуманенные алкоголем мозги не сразу перестроились. Мужички уже видели себя победителями, гостями общежитских красоток. То, что студенты дают отпор, а их вожак ничего не может сделать, до них дошло не сразу.

— Я вам сейчас, — угрожающе сказал пострадавший, перестав трясти рукой и материться. Он направил автомат в сторону Володи и нажал на курок. Не будь орчьего дара, студента следовало считать покойником. С такого расстояния автоматные пули прошили бы его насквозь. Но курок обиженно щелкнул.

— Открой турникет, — кивнул Володя Ромке. Пока мужики ошалели, он добавит им и заставит бежать.

Он толкнул створку турникета, оказавшись перед вожаком.

— Здравствуй, дружок, — поздоровался он и нанес ему секирой удар в грудь. Вожак, все еще не пришедший в себя, с опозданием прикрылся автоматом. Если бы Володя нанес удар лезвием, вся вахта оказалась бы залита кровью покойного. Но он опять бил