Но что, однако, делать, если вы летите ночью над Ленинградом, а пилот испытывает естественную человеческую потребность, и напряжение все возрастает, пока наконец терпеть больше нельзя? Для этого у нас имелись специальные мешки, но ими мы никогда не пользовались, поскольку вся эта процедура была слишком неудобной и едва ли пригодной для применения. Кто-нибудь подумал о том, что на нас были форма, летный комбинезон, к тому же перетянутые ремнями парашюта.

Остальные члены экипажа при решении этой проблемы чувствовали себя легче. Они просто направлялись к бомбовому люку. К досаде техников, которые затем удивлялись, когда в электросистеме происходило короткое замыкание.

В то время как мы теперь из Пскова из ночи в ночь совершали вылеты к Ленинграду, русские снова и снова бомбили наш аэродром. Экипажи имели одну ночь для отдыха, одну ночь для вылетов. Если мы оставались «дома», то не могли насладиться ночным покоем.

Мы жили в одноэтажных блокгаузах. Я всегда оставался в постели, когда звучала тревога, начинали стрелять зенитки и рваться бомбы. Лишь однажды дело приняло рискованный оборот, когда в мою комнату рухнула выбитая ударной волной целая оконная рама.

Если мы возвращались из боевого вылета как раз во время подобного русского беспокоящего налета, то до его завершения нас отправляли в зону ожидания над Чудским озером»[193].

Тем временем командование ВВС Балтфлота, получив очередные «разведданные», поставило командиру 8-й бомбардировочной авиабригады полковнику Е. Н. Преображенскому задачу – атаковать аэродром Котлы. Для ее выполнения были выделены штурмовики из 7-го гв. ШАП майора М. Н. Хроленко и истребители из 21-го ИАП. В первом ударе 20 марта участвовали семь Ил-2 во главе с командиром полка, а также шесть И-16 (ведущий младший лейтенант Н. П. Цыганков) и шесть Як-1 (ведущий старший лейтенант П. И. Павлов). Летчики доложили о полном успехе и уничтожении на земле четырех Ju-88. В то же время, хотя удар вроде как оказался для немцев внезапным, зенитным огнем были повреждены два Ила и один «ишак».

На следующий день налет на аэродром Котлы повторился. На сей раз в атаке участвовали 8 Ил-2, 6 И-16, столько же Як-1 и 2 новых Як-7. Истребители лично вел командир 21-го ИАП подполковник Я. В. Слепенков. На подходе к цели в воздухе появились 4 FW-190A, а потом еще несколько Bf-109G. Советские летчики утверждали, что им удалось связать фоккеры боем и не допустить их к штурмовикам. При этом старший лейтенант П. И. Павлов и младший лейтенант П. Д. Журавлев заявили о двух сбитых «Фокке-Вульфах». Еще на один мессер претендовал пилот Ил-2 майор Хроленко.

Штурмовики выполнили два захода по аэродрому и заявили об уничтожении на земле шести «Юнкерсов». При выходе из второй атаки Илы были снова атакованы немецкими истребителями, но удачно отразили атаки. В то же время летчики 21-го ИАП записали на свои счета еще два «стервятника». Однако, по имеющимся данным, 21 марта в составе JG54 не было зафиксировано ни одной потери[194].

В начале апреля самолеты-разведчики люфтваффе стали регулярно пролетать над Кронштадтом, производя аэрофотосъемку ледовой обстановки, стоянок кораблей и позиций зенитной артиллерии. И, как оказалось, не случайно.

В ночь на 21 апреля бомбардировщики 1-го воздушного флота начали новую операцию по минированию кронштадтских фарватеров, с целью окончательно сделать невозможным выход крупных надводных кораблей и подводных лодок в акваторию Финского залива. 26 Ju-88A-4 из III./KG1 «Гинденбург» на предельно малой высоте появились со стороны Ораниенбаума и направились к цели. Из-за низкого полета они не были засечены радиолокационными станциями, и потому их заметили лишь посты ВНОС на южных фортах Кронштадта. Это позволило достичь внезапности. Как и прошлым летом, первые «Юнкерсы» нанесли удар по позициям зенитных батарей, сбросив на них 28 осколочных бомб. Остальные же сбросили на парашютах 40 донных магнитно-акустических мин. Правда, часть из них, как это нередко бывало, взорвалась при падении на отмели.

К этому времени противовоздушная оборона Кронштадта включала три зенитно-артиллерийских полка, четыре 45-мм батареи Кронштадтского сектора береговой обороны и несколько прожекторных станций. 1-й ЗенАП майора Н. В. Котова базировался непосредственно в Кронштадте, а позиции 6-го ЗенАП подполковника В. Н. Ермолаева были разбросаны по остальной части острова Котлин. Зенитки 49-го ЗенАП майора Н. И. Полунина стояли на южном берегу залива, на линии между поселками Мартышкино и Черная Лахта.

Если на остальных фронтах летный состав в истребительных полках обновлялся за считаные недели, на вооружение поступали новые самолеты, то время в Кронштадте как будто остановилось. Его все так же прикрывал 71-й ИАП ВВС КБФ, и на аэродроме Бычье Поле по-прежнему стояли латаные-перелатаные и сто раз перекрашенные И-153, И-16 и даже И-15бис. Целая коллекция из 20 старых истребителей, больше половины которых составляли бипланы. Немногочисленная когорта летчиков-ночников была почти все в том же составе: полковник В. С. Корешков, полковник И. И. Сербин, майор А. Г. Батурин, подполковник В. Ф. Голубев и Н. И. Королев. Впрочем, в первую ночь ни один из них не успел подняться на перехват постановщиков мин.

Затем в 22:23 21 апреля 16 бомбардировщиков снова атаковали главную базу Балтфлота, а в 3:40 22 апреля состоялся третий подряд налет, в котором, по советским данным, участвовали 23–28 самолетов.

На этот раз в фарватеры было сброшено 45 мин, а на позиции зенитчиков – 35 осколочных бомб. Однако сильный заградительный огонь все же помешал штурманам некоторых «Юнкерсов» точно произвести сбрасывание. Поэтому часть «адских машин» снова упала на берег и отмели, произведя мощнейшие взрывы. На сей раз в воздух поднялись ночные истребители, заявившие о нескольких сбитых «стервятниках».

В ходе отражения трех ночных налетов на Кронштадт зенитные батареи расстреляли 3200 снарядов и претендовали на два сбитых бомбардировщика. Два «ночных истребителя» И-16 совершили шесть вылетов (по два в каждую ночь), при этом полковник Сербин заявил, что ему удалось подбить один «Хейнкель».

На следующую ночь немцы выполнили еще один вылет к Кронштадту, после чего посчитали свою задачу выполненной. Советские посты минного наблюдения зафиксировали в течение трех ночей сброс 112 мин, из которых несколько десятков взорвались при падении. С учетом того, что минирование кронштадтской акватории велось уже с первого дня войны и на дне лежали десятки мин самой разной конструкции, понятно, что плавание подводных лодок и особенно крупных надводных кораблей было связано с огромным риском.

Вслед за этим командование Балтфлота приказало закрыть фарватеры для плавания и произвести траление. Как и за год до этого, первым делом в работу включились катера типа «МО», сбрасывавшие глубинные бомбы. После этого по фарватерам прошли корабли с трал-баржами на буксире. В результате удалось обезвредить пять мин. После этого плавание возобновилось, однако, как оказалось, рано. 1 мая при выходе из Кронштадта на донной мине подорвалась и затонула со всем экипажем подводная лодка Щ-323.